Признание - Гришэм Джон (2011)

Рива начала плакать еще до того, как они выехали за пределы города.

Проведя пятнадцать минут в полной тишине в темном кабинете, Бойетт немного пришел в себя. Он лежал на диване, с трудом соображая после приступа боли и чувствуя, как дрожат руки. Заметив заглянувшего в кабинет Кита, он сказал:

— Я здесь, пастор. Все еще живой.

— Как ты, Тревис? — поинтересовался Кит.

— Гораздо лучше, пастор.

— Тебе принести что-нибудь?

— Немного кофе. От него становится легче.

Кит вышел и закрыл за собой дверь. Найдя Робби, он сообщил ему, что Бойетт жив. Стенографистка распечатывала заявление Бойетта. Карлос с Бонни лихорадочно готовили прошение, которое уже получило название «Петиция Бойетта».

В адвокатскую контору приехал судья Элиас Генри, и его сразу провели в конференц-зал.

— Сюда. — Робби увлек его в маленькую библиотеку. Закрыв дверь, адвокат взял пульт дистанционного управления и сказал: — Вы должны это посмотреть.

— Что именно? — спросил судья Генри, усаживаясь в кресло.

— Одну минуту. — Робби нажал на клавишу, и на экране на стене появилось изображение Бойетта. — Этот человек убил Николь Ярбер. Мы только что записали его признание.

Запись длилась четырнадцать минут. Они оба смотрели, не проронив ни слова.

— Где он? — спросил судья Генри, когда экран погас.

— На диване в моем кабинете. У него злокачественная опухоль головного мозга, и он умирает. В понедельник утром он пришел к лютеранскому священнику в Топеке, штат Канзас, и во всем признался. Священнику с трудом удалось уговорить его сделать заявление, и они приехали в Слоун пару часов назад.

— Его привез священник?

— Да. Подождите. — Робби открыл дверь и, позвав Кита, представил судье. — Это он и есть, — пояснил он, похлопывая Шредера по спине. — Присаживайтесь. Элиас Генри — наш окружной судья. Если бы он председательствовал на процессе Донти Драмма, ничего подобного не произошло бы.

— Рад с вами познакомиться, — сказал Кит.

— Похоже, скучать в последние дни вам не пришлось.

Пастор засмеялся:

— Я и сам не могу понять, ни где я, ни что делаю.

— Тогда вы точно попали по адресу, — заметил судья Генри, и все улыбнулись, но тут же снова стали серьезными.

— Что скажете? — обратился к судье Робби.

Тот потер щеку и после короткого раздумья ответил:

— Вопрос в том, как к этому отнесется апелляционный суд. Заранее реакцию предсказать невозможно. Там терпеть не могут неожиданных свидетелей, появляющихся в последнюю минуту и рассказывающих о том, что произошло десять лет назад. Кроме того, к словам человека, которого много раз судили за изнасилование при отягчающих обстоятельствах, особого доверия испытывать точно никто не будет. Я бы сказал, что шанс добиться отсрочки казни есть, но довольно призрачный.

— Однако это намного больше, чем было у нас пару часов назад, — возразил Робби.

— Когда вы подаете ходатайство? Сейчас почти два часа.

— В течение часа. У меня вот какой вопрос. Нужно ли сообщать прессе о мистере Бойетте? Я посылаю видеозапись в суд и губернатору. Могу направить ее только местному телеканалу, а могу сделать рассылку по всему Техасу. Или, что еще лучше, собрать в здании суда пресс-конференцию, и пусть рассказ Бойетта услышит весь мир.

— А смысл?

— Может, я хочу, чтобы весь мир узнал, что в Техасе собираются казнить невинного человека. Вот вам убийца — слушайте его сами!

— Но мир не может остановить казнь. Это могут сделать только суды и губернатор. Я бы все взвесил еще раз, Робби. Уже сейчас в городе пахнет дымом, а если Бойетта, признающегося в убийстве, покажут по телевизору, то неминуем взрыв.

— Он уже произошел.

— Ты хочешь расовой войны?

— Если Донти убьют — то да. Я не возражал бы против небольшой войны.