Крестный отец - Пьюзо Марио (1969)

— Да ладно, Джонни, забудь. — Его тяготила откровенность этого излияния, тяготило и подозрение, что оно, может статься, вызвано страхом — страхом, как бы против него не настроили дона. Другое дело, что дона, разумеется, настроить так или иначе невозможно по определению. Любые перемены в его пристрастиях исходят лишь от него самого. — Зря ты отчаиваешься раньше времени, — продолжал он. — Дон говорит, что козни Вольца он сумеет нейтрализовать. И премию ты почти наверняка получишь. Но он считает, что для тебя это еще не решение проблемы. Он хочет знать, хватит ли тебе ума и духу самому стать продюсером — взять производство картин, от начала и до конца, в свои руки.

— Как это он, интересно, надеется добыть для меня «Оскара»? — недоверчиво спросил Джонни.

Хейген резко отозвался:

— Отчего ты с такой легкостью готов поверить, что Вольцу это под силу обстряпать, а твоему крестному — нет? Так вот, раз уж нам с тобой так или иначе предстоит решать вопросы, а для этого необходимо твое доверие, — я тебя просвещу. Только держи это при себе. Видишь ли, твой крестный — неизмеримо более могущественный человек, чем Джек Вольц. Причем могущественный — в неизмеримо более существенных областях. Ты хочешь знать, каким образом он может повлиять на присуждение премии? У него — или, точнее, у тех, кто от него зависит, — находятся в подчинении все профсоюзы кинопромышленности и, стало быть, все — или почти все те, кто присуждает премии. Естественно, ты должен и сам по себе чего-то стоить, сам должен заслужить право оспаривать у других награду. Кроме того, твой крестный умнее Джека Вольца. Он не станет ходить по этим людям и требовать, угрожая пистолетом, — либо вы голосуете за Джонни Фонтейна, либо прощаетесь с работой. Не станет прибегать к силовым мерам там, где силовые меры не действуют или излишне накаляют обстановку. У него эти люди проголосуют за тебя, потому что им так хочется. Иной вопрос, что им не захочется, если дон не проявит определенного интереса. В общем, поверь мне на слово, ему по силам устроить тебе премию. И без него тебе ее не видать.

— Допустим, я поверю, — сказал Джонни. — Допустим также, что мне хватит и ума, и духу, чтобы стать продюсером, — все равно у меня на это нет денег. Ни один банк не возьмется меня финансировать. На то, чтобы сделать фильм, нужны миллионы.

Хейген сухо сказал:

— Когда получишь своего «Оскара», приступай — с таким расчетом, чтобы выпустить для начала три картины. Нанимай самых лучших, кто есть в вашей профессии, — лучших операторов, и так далее, лучших актеров, словом, всех сверху донизу. С тем чтоб тебе запустить в производство от трех до пяти картин.

— Ты в уме? — сказал Джонни. — На это знаешь сколько надо? Миллионов двадцать…

— Когда потребуются деньги, — сказал Хейген, — свяжись со мной. Я назову тебе банк здесь, в Калифорнии, куда надо обратиться за средствами. Не беспокойся, банки сплошь да рядом финансируют кинопроизводство. Общепринятым порядком попросишь предоставить тебе ссуду, подведешь обоснование — короче, вступишь в обычные деловые переговоры. Ответ будет положительный. Только сначала повидаешься со мной, покажешь мне все расчеты, изложишь свои наметки. Ну как?

Джонни долго молчал. Наконец спросил негромко:

— Хорошо, а условия?

Хейген улыбнулся:

— В смысле, понадобятся ли от тебя какие-нибудь услуги взамен двадцати миллионов ссуды? Еще бы. — Он подождал, но Джонни не отозвался на это. — Хоть, впрочем, не обременительнее тех услуг, какие ты и так оказал бы дону, если бы он тебя попросил.

Джонни сказал:

— Но понимаешь, если услуга нешуточная, то попросить о ней должен сам дон, лично. То есть указаний от тебя или от Санни будет недостаточно.