Возлюби ближнего своего - Ремарк Эрих Мария (1941)

– Следующий… – сказал он.

Керн получил направление в отель «Бристоль» и десять талонов на питание в студенческую столовую на Вацлавской площади. Взяв талоны, он внезапно почувствовал сильный голод. Почти бегом он устремился к столовой, боясь, что опоздает.

Он не ошибся. Все места были заняты и пришлось подождать. Среди столующихся он заметил одного из своих бывших университетских профессоров. Он уже хотел было подойти к нему и поздороваться, но, подумав, решил не делать этого. Он знал, что многим эмигрантам неприятны напоминания об их прежней жизни.

Вскоре в столовой появился скрипач и в нерешительности остановился. Керн кивнул ему. Скрипач удивленно взглянул на него и не торопясь подошел. Керн растерялся. Заметив скрипача, он почему-то решил, что уже давно знаком с ним. Теперь он сообразил, что они даже и словом не перекинулись.

– Извините, – сказал он. – Сегодня я слышал вашу игру, и сейчас мне показалось, что вы не знаете здешних порядков.

– Действительно не знаю. А вы?

– Я-то знаю. Был здесь уже дважды. Давно кочуете?

– Две недели. Только сегодня прибыл сюда.

Профессор и кто-то из его соседей по столику встали.

– Два места освободились, – быстро проговорил Керн. – Пойдемте!

Они стали пробираться между столиками. Навстречу им по узкому проходу шел профессор. Он неуверенно посмотрел на Керна и остановился.

– Мы с вами не знакомы?

– Я был одним из ваших учеников, – сказал Керн.

– Ах вот как… – профессор кивнул. – Скажите, вы не знаете людей, которым нужны пылесосы? Десять процентов скидки и выплата в рассрочку? Или патефоны?

Удивление Керна длилось недолго. Профессор был крупным авторитетом в области раковых заболеваний.

– Нет, к сожалению, не знаю, – сказал он с сочувствием. Ему было хорошо известно, каково торговать пылесосами и патефонами.

– Так я и думал, – профессор смотрел на него отсутствующим взглядом. – Простите, пожалуйста, – сказал он немного погодя, словно обращаясь к кому-то другому, и пошел дальше.

Им подали перловый суп с говядиной. Керн быстро съел свою порцию и посмотрел на скрипача. Тот сидел неподвижно, положив руки на стол. Он не прикоснулся к супу.

– Почему вы не едите? – удивился Керн.

– Не могу.

– Вы больны?

Лампы без абажуров струили резкий свет, и вытянутое лицо скрипача казалось совсем желтым.

– Нет, я здоров.

– Надо бы вам поесть, – сказал Керн.

Скрипач не ответил. Он закурил сигарету и сделал несколько торопливых, жадных затяжек. Потом отодвинул тарелку.

– Так жить невозможно! – вырвалось у него наконец.

Керн участливо посмотрел на него.

– У вас нет паспорта? – спросил он.

– Нет, паспорт у меня есть, но… – Скрипач нервным движением загасил окурок. – Но ведь так жить невозможно! Вот так, без всего! Без какой бы то ни было почвы под ногами!

– Бог мой! – сказал Керн. – Ведь у вас все-таки есть паспорт, есть скрипка…

Скрипач поднял глаза.

– Дело совсем не в этом! – раздраженно ответил он. – Неужели вы не понимаете?

– Понимаю.

Керн почувствовал огромное разочарование. Так чудесно играть может только совсем особенный человек, подумал он. Человек, у которого есть чему поучиться. И вот передо мной сидит ожесточенный мужчина, и пусть он на добрых пятнадцать лет старше меня, – все равно – я вижу в нем только капризного ребенка. Что ж, первая стадия эмиграции. Еще утихомирится.

– Вы правда не будете есть суп? – спросил он.

– Нет, не буду.

– Тогда отдайте его мне. Я еще голоден.

Скрипач пододвинул ему тарелку. Керн начал медленно есть. Каждая ложка таила в себе силу, столь необходимую, чтобы бороться и противостоять беде. Он не хотел лишиться ни одной крупицы этой силы. Окончив есть, он поднялся.

– Спасибо за суп, хотя мне было бы приятнее, если бы вы сами съели его.

Скрипач поднял глаза. Керн увидел лицо, изборожденное морщинами.