Отряд - Ник Каттер (2014)

Нож он заточил за ночь до поездки. В таких вопросах Шелли был весьма щепетилен. Лезвие смогло бы рассечь волосок куклы на три равные части.

Он поднес нож к лицу Эфраима. Обвел острием вокруг мочки, пошел вдоль ушной раковины. Кожа легко поддалась, верхний слой эпидермиса разошелся. Из разреза выступила кровь.

– Ты видишь его? – спросил Эфраим.

– Да, прямо в ухе, – ответил Шелли. – На секунду он высунулся наружу. Я видел, как он извивается.

Пальцы Эфраима, вцепившиеся в края стола, побелели.

– Боже. Пожалуйста, Шел. Невыносимо, что он внутри.

– М-м-м, – протянул Шелли, небрежно водя лезвием по уху Эфраима. Стальное острие коснулось микроскопических волосков, защищавших внутреннее ухо. – Поверни голову, – строго сказал он, – мне нужно заглянуть поглубже.

Иф повернулся на бок. Его глаза бессмысленно уставились на раздутый живот Шелли. От рубашки отскочило несколько пуговиц, и Эфраим разглядел в прорехе бугристую плоть. Казалось, там шевелились и дышали растревоженные муравейники.

Свободной рукой Шелли схватил Эфраима за подбородок. Каково это – вонзить нож ему в ухо? Встретит лезвие сопротивление или войдет легко, словно в пачку замерзшего масла? Шелли представил, как Эфраим, пошатываясь, поднимается с торчащей из уха рукояткой ножа и кричит с блаженной улыбкой: «Ты достал его? Достал? ДОСТАЛ?»

Но вместо этого Шелли рассеянно скользнул ножом под линию густых волос. Плоть открылась словно по волшебству. Края разреза заалели среди темной гривы. Шелли подумал о Моисее, разделившем Красное море. В центре раны, между пластинами опутанного венами черепа, он увидел трещину. Точно лампочки в автомате для игры в пинбол, нейроны разожглись от хлынувших в тело эндорфинов.

Эфраим даже не кричал. Он лишь дрожал от прилива эмоций и шептал:

– Спасибо. Огромное спасибо.

Полумесяц лезвия вошел в его голову. По лицу потекла ошеломительно-яркая кровь.

– Спасибо, – продолжал бормотать он с жалкой благодарностью, а кровь пузырилась у него на губах. – Ты видишь его? Пожалуйста, найди его. Спасибо, спасибо, спасибо тебе…

Поведение Эфраима вызывало и смутную гадливость, и восхищение. У его психоза был какой-то странный наркотический эффект. Шелли гадал: если продолжить резать голову по кругу, получится ли оторвать скальп? Как это делали индейцы. Если да, то будет ли Эфраиму до этого дело?

Мысль о том, что можно часами копаться в покладистой жертве, постепенно разрезая Эфраима на кусочки, волновала до крайности… А если все пойдет своим чередом, не придется даже избавляться от тела, как это было с Трикси. Как только Шелли насладится смертью Эфраима, вытянет из него те секреты, которыми обладал Кент, и как только Макс с Ньютоном тоже умрут – задача трудная, но по-прежнему достижимая, – как только сдохнут все, Шелли получит их тела в свое полное распоряжение. Рассадит вокруг костра. Придаст позы конечностям. Вылепит на застывших лицах выражения, которые только он способен понять. Поиграет с кровью, которая патокой сочится из ран… Или расчленит их и поменяет части тел местами – головы одних на плечах у других, – оскорбит их смерть, опозорит трупы, что было бы смешно, до ужаса смешно, так смешно, что хохот снова начинает подниматься в горле. Потом он мог бы бросить тела насекомым, сделать их кровом и пищей для жуков, слизней и червей. Да, они стали бы пищей для червей.

Но нужно быть осторожным – оставшаяся парочка скоро вернется. Ему послышались голоса у костра. Шелли задумчиво прикусил губу.

Наконец он произнес:

– Подожди здесь, Иф. Я сейчас вернусь.

Он доковылял до генератора, покачал его, чтобы проверить, остался ли внутри бензин. Остался. Шелли спустился в подвал и нашел там пустую банку. Затем, открутив крышку генератора, перелил горючее.

А после вернулся к Эфраиму и сказал:

– Не могу вырезать его, Иф. Слишком увертливый. Единственный способ достать его – сжечь дотла.