Отряд - Ник Каттер (2014)

Кулак свернул ему челюсть. Кровь фонтаном забила в наэлектризованном воздухе. Эфраим раскроил костяшки пальцев. Все это длилось целую вечность, а затем прекратилось. Взгляд у Эфраима был диким, ноздри раздувались.

– Можешь остаться с ним тут, – сказал он Ньютону. – Дело твое. Но он не спустится.

Бессердечная сторона каждого из мальчишек считала, что Кент получил по заслугам. Кто заказывает музыку, тому и расплачиваться с флейтистом.

– Мы не можем просто оставить его, Иф.

Эфраим повернулся к Ньютону:

– Можем и оставим. Или я оставлю… И Макс тоже. И Шелли, наверное.

Шелли уже спускался в подвал. Остальные стояли под проливным дождем. Над деревьями проносились молнии. Эфраим обернулся к Максу:

– Давай, чувак. Пойдем.

Макс отправился следом за ним… Затем посмотрел наверх. Темные тучи сгустились, и как будто внезапно наступила ночь. Молния осветила подергивающиеся лица.

– Иф, чувак, – произнес Макс, – а мы не можем найти для него какое-нибудь безопасное место?

Друзья стояли лицом к лицу, промокшие от дождя рубашки липли к телам, пульс сотрясал кожу. Что-то пробежало между ними – едва заметная трещина, неуклюжий раскол. Неизбежный или нет, он все-таки случился. И оба это почувствовали.

– Хоть представляешь, Макс, насколько ты тупой?

– Не запирай дверь, – отозвался Макс, удерживая его взгляд. – Мы вернемся. Давай, Кент.

ТРОЕ МАЛЬЧИШЕК обогнули хижину. Ветер дул с такой силой, что все вокруг стонало. Стонали бревна, когда он хлестал их жесткие тела; стонали деревья, когда порывы грозили вырвать их с корнем; даже трава стонала – тонко и пронзительно – от плясавшего среди стеблей ветра. Ливень так стегал мальчишек, что казалось, будто вот-вот покромсает их лица и руки. Ребята словно шли сквозь шквал бумажных порезов.

Кент споткнулся и всплеснул руками. Макс импульсивно потянулся к нему, но пальцы Ньютона сомкнулись на его запястье. Ньют покачал головой и одними губами произнес: «Нельзя его трогать».

Кент с трудом перебрался через грязное месиво – ботинки соскальзывали, они вдруг стали ему велики, ноги в них утопали, – и побрел за Ньютоном к поленнице. Та была перегорожена штабелями шлакоблоков и окружена деревьями, ветер здесь свирепствовал не так сильно.

– Оставайся тут! – Ньютону пришлось кричать, чтобы его слова услышали.

Кент опустился на колени, он слишком устал, чтобы спорить. Мальчики отогнули укрывавший поленницу брезент и накинули на дрожащие плечи приятеля. Из мертвых бревен начали выползать встревоженные бурей уховертки, многоножки, мокрицы и оленьи клещи. Они извивались в грязи, карабкались вверх по брезенту. Макс потянулся смахнуть насекомых – от одной мысли дотронуться до них все внутри переворачивалось, но еще большее отвращение вселяло то, что они могли забраться на волосы и кожу Кента. Ньют снова схватил Макса за руку.

Кент словно не возражал против неприятного соседства. Его взгляд метался от одного суетливого жука к другому.

– Мы скоро вернемся за тобой, – произнес Ньютон.

Кент повернул к нему голову. Механическое движение брошенной под дождем игрушки. Молния перечеркнула небо и, казалось, проникла в его плоть, воспламенив кости скелета. Его губы растянулись в усмешке, от которой по шее Макса побежали мурашки.

Уховертка обвилась вокруг уха Кента, скользнула по его лицу и повисла тяжелой дождевой каплей на нижней губе.

– Кент, – выдохнул Макс, ужас ползучим сорняком оплел его позвоночник, – у тебя там…

Язык Кента высунулся между зубами, любовно обнял уховертку и втянул ее в рот. Мальчик не сводил с приятелей взгляда.

22

КОГДА ЭФРАИМУ было восемь, мать отвела его в усыпальницу, где была похоронена бабушка. Он помнил, что испытывал легкое любопытство. Тогда Эфраим питал вполне здоровый интерес к смерти.