Но придётся немного повозиться: нужно будет вначале вывести наружу «выхлопные» трубы. И приварить заглушку к корпусу Станции – так, чтоб шов был герметичным. Но поскольку наружный слой из стали, с этим проблем не будет. Мы должны обеспечить выпуск отработанных газов – наружу. То есть, в космос. А когда мы будем выключать конверторы, обратный клапан заглушки не даст вакууму проникнуть в систему.

Думаю, за пару недель конвертер нагреет даже такой большой объём где-то до плюс десяти. А в помещениях в непосредственной близости к конвертеру – и за пару дней. И – до двадцати. Можно будет жить с комфортом: почти как на спасательном модуле.

– Так это отлично, командир! Беру взад свои пожелания насчёт девиц и выпивки, и первым помогаю смонтировать чёртов конвертер и его трубы и заглушку! Даёшь тропический рай!

– Договорились, Томер. Тем более, что ты ведь умеешь работать со сварочным аппаратом. Но!

Займёмся всем этим уже завтра, с утра. А сейчас мы все буквально с ног валимся от усталости, даже несмотря на невесомость! А уж про то, что руки болят, и пальцы не гнутся, я и не говорю. Поэтому давайте вернёмся на модуль, и проведём там нашу последнюю ночь в «земных» условиях.

Ночь прошла беспокойно.

Вначале всех разбудил полузадушенный крик Моммсена – ему приснился кошмар. Примерно час ушёл у Назарова, чтоб снова успокоиться и задремать. Однако блаженствовал в забытьи он недолго. Потому что что-то звонко щёлкнуло в корме, да так, что корпус дёрнулся, и кабину наполнили испуганные возгласы и крики.

Назаров приказал всем замолчать, и лично провёл проверку всех систем.

Но оказалось, что непосредственной опасности нет – это отскочила одна из боковых подруливающих кормовых дюз: коррозия съела её трубопроводы и кронштейны. Лейтенант мысленно отметил себе, что резервуары с топливом нужно переправить в сферу в первую очередь.

Во время завтрака все торопились проглотить содержимое своих пищевых туб побыстрее. Но Пьер Огюстен не удержался, чтоб не спросить:

– Командир! Извините, что лезу не в своё дело… Но почему нужно было обрабатывать весь объём сферы, если мы будем жить всего в одной восьмой? Вернее – даже десятой? Ведь можно было сразу отделить будущую жилую зону, и обработать только её?

– Верно, Пьер. Можно было сделать и так. Но! Если бы вдруг возникла протечка в каком-то из наших швов, нам уже вряд ли удалось обнаружить это – потому что умерли бы мы раньше, чем догадались, что умираем. Ну, и – главный аргумент. В случае крайней необходимости мы сможем теперь воспользоваться запасами воздуха и в той, оставшейся, части шара. Открыв запирающий клапан. И можно будет и запасы воздуха пополнять, и давление выравнивать – пока Галопан не сменит прокладки шлюза, воздух из нашей части постепенно всё равно утекает. И проблем никаких не будет, поскольку воздух из оставшихся частей сферы уже пригоден для дыхания! Убедил я вас?

– Ну… Убедили! Лучше, как говорится, сто раз перестраховаться, чем один – недостраховаться!

– Вот именно. Ну а сейчас, если все закончили завтрак – за работу. Дел много.

Дел и правда оставалось много. Извлечь из заводской упаковки и расконсервировать конвертер оказалось куда проще, чем вывести наружу «дымоходные» трубы от него, и всё состыковать, закрепить, и приварить. Запорный клапан, похожий, если честно, на самую банальную бочку с дымовой трубой, ещё и с конусом-навершием, торчавший теперь на наружной поверхности сферы, словно создавал некий уют, ощущение, что всё это – уже не чужеродная Станция, погибшая и покинутая сотни лет назад, а вполне мирная и спокойная обитель космонавтов с земли. Привычная и обжитая.

После того, как командир лично проверил детектором утечек все соединения и сварочные швы, настал и момент истины.

Назаров, пытаясь поднять настроение озабоченных до дрожи людей, сказал:

– Ну, если кто знает какие молитвы, самое время. Включаю.