Судя по записям, Боса намеревалась догнать Лагганвора, но вместе с тем была занята другими, столь же неотложными делами. Одним из них, как я вскоре поняла, было улаживание старой обиды – или, по крайней мере, незаконченного дела – с Полом Ракамором. Потом случилось всякое, и в конце концов сама Боса умерла, а Лагганвор так и остался непонятно где.

Интересно, знает ли он, как ему повезло? Знает ли, что никогда не увидит черных парусов за кормой?

Затем кое-что еще привлекло мое внимание, и лишь через несколько секунд я убедилась, что мне не мерещится.

Фура выписала некоторые из наиболее обоснованных предположений Босы о том, где может скрываться Лагганвор. Тяжелая натруженная рука сестры расположила их столбиком, и каждая строчка была вдавлена в бумагу чуть сильнее предыдущей.

Большинство названий ничего мне не говорили.

Проскл

Рустрелл

Зансер

Сциллмаф

Но одно я с недавних пор знала. Оно было последним в списке; Фура обвела его своими особыми чернилами:

Колесо Стриззарди

Я закрыла журналы и убедилась, что они лежат на ее столе точно так же, как я их нашла.

– Паладин, слушай меня внимательно.

– Я слушаю, мисс Адрана.

– Не прошу тебя лгать. Насколько мне известно, раньше ты мне не лгал, и я это ценю. Но если Фура не задаст прямого вопроса, не рассказывай ей об этом разговоре и о том, что я была в каюте.

– Это необычная просьба, мисс Адрана.

– Ты прав. Но поскольку я не требую от тебя намеренно лгать или скрывать сведения, которые у тебя попросят, не сомневаюсь, что подобное в твоих силах.

– Могу я узнать, каковы ваши намерения?

Когда я по-шпионски просматривала записи Фуры, меня бил озноб, но теперь внутри поднималась горячая волна. Я поняла, что остальную команду и меня превратили в невольных сообщников: мы думали, что действуем вопреки ее воле. История о культе ненавистников Босы на Катромиле могла быть подлинной, но Фура упомянула о ней в разговоре, точно зная, какой эффект это произведет на нас. Моя коварная, лживая сестра играла нами, словно марионетками в театре теней.

Я вспомнила, как однажды приставила нож к ее горлу, когда она впервые нашла меня в комнате костей во время сражения с Босой. Гнев, который я в тот раз испытала, вспыхнул вновь. Вместо того чтобы прогнать его прочь, я позволила ему остаться, согреть меня изнутри; золотое сияние заполнило грудную клетку.

– Я обдумываю их, – сказала я.

Я не собиралась убивать ее за предательство или даже жестоко наказывать. Она же моя сестра. Но без кое-каких болезненных вещей не обойтись. Если это светлячок заставляет ее действовать таким скрытным, недоверчивым образом, я сделаю справедливые послабления. Но подобное лишь удвоит мою решимость что-нибудь предпринять, прежде чем я потеряю Фуру навсегда.

Перед тем как покинуть каюту, я еще раз убедилась, что все вещи в порядке. Сестра в конце концов узнает, что я здесь побывала, но хочется верить, что не с помощью Паладина. Пусть это произойдет, когда я сама решу признаться.

Я закрыла дверь и задержалась в рубке управления, глядя на Стеклянную Армиллу и размышляя о том, как искусно Фура обыграла меня, превратила в свое орудие и заставила убедить остальных. Я чувствовала отвращение к себе, как будто стала в некотором смысле соучастницей.

– О Фура, – сказала я. – Как же мы дошли до такого?

Я опять услышала лязгающие шаги по корпусу. Не одна пара ботинок, а несколько, и двигались они быстро. Я вышла из рубки и вернулась на камбуз, планируя нацепить приятную мину и не выдать свое открытие даже намеком.

Появился взволнованный Тиндуф. С нахмуренным лбом и стиснутыми зубами он напоминал избалованного младенца, который вот-вот захнычет.

– Что-то не так с ионными? – спросила я, гадая, от чего здоровяк мог так встревожиться.