Адъютор - Владимир Корн (2021)

Впереди был овраг, ближний к дороге склон которого был пологим, а противоположный взметался ввысь настолько круто, что на него не то что верхом, пешком невозможно взобраться. За оврагом начинались поля, и всходы на них успели вылезти ровными строчками. Вероятно, рожь – здешние места ею славятся. Но тогда стояла поздняя осень, земля местами была покрыта снегом, который уже не думал таять. И холодный пронизывающий ветер дул со стороны Джамангры. Дело было под вечер, когда вот-вот должна была наступить темнота, под чьим прикрытием они и надеялись скрыться. Но не получилось, погоня настигла их раньше. Под копытами лошадей шуршала жухлая листва, которая покрыла дно оврага толстым слоем, столько ее сюда пригнал ветер из недалекой рощи. Уставшие кони, чувствуя состояние своих седоков, то и дело нервно перебирали ногами, а люди надели на лица маски, пытаясь скрыть сожаление, что вскоре придется расстаться с жизнью. Всего-то за полчаса до того, как ночь надежно прикрыла бы их своим черным покрывалом. Или, во всяком случае, дала бы им шанс.

– Спутники Арасарра предложили ему попытаться уйти, пока остальные попробуют задержать погоню, но он лишь усмехнулся. И еще сказал: «Если я уйду, все, за что вы меня цените и за что готовы отдать свою жизнь, останется здесь, с вами. Ну и с чем мне дальше жить? И какой в ней тогда останется смысл? Мы вместе сюда пришли и вместе отсюда уйдем, что бы нам ни было предначертано». Мужественный поступок, сар Штраузен, согласись. И слова мудреца, не мальчишки, которому едва минуло восемнадцать.

– Даниэль, а кто он такой, Арасарр?

– Не знаю.

«Клаус, мне надоели твои недоуменные взгляды! Поверь, я действительно не знаю, кто он, но все, что ты сейчас услышал, – правда».

– А вот и сам камень.

Черный, так похожий на гробницу камень находился чуть дальше, сразу за поворотом оврага. На удивление чистый, как будто его только что тщательно протерли – ни пыли на нем, ни грязных разводов. Посередине лежала древесная веточка с багряно-желтыми листьями. Она выглядела так, как будто ее сорвали незадолго до нашего прибытия. Но такого быть не должно, вся листва на деревьях ярко-зеленая, ведь лето только началось. Клаус впечатлился видом камня не меньше меня самого. Он понизил голос, переходя почти на шепот:

– Даниэль, это надгробие? Или даже саркофаг?

– Не знаю.

– А об Арасарре ты узнал во сне?

В моем сне мы ехали со стариком молча. Кроме единственной фразы, он всего-то пошевелился два раза, перед тем как исчезнуть. Обвел рукой вокруг себя, когда мы подъезжали к оврагу, и еще указал на камень рукой. Но откуда-то мне все известно. Еще я знал, что сейчас необходимо слезть с коня и приложить к камню ладонь. Конечно же я спешился, и не подумав передать поводья сар Штраузену – Рассвет никуда не уйдет. Как-то мне довелось услышать, что собаки любят нас за то, что мы есть, но любовь лошади нужно заслужить, что трудно. Я ее заслужил. Но надолго ли? Вполне возможно, вскоре мне придется изо всех сил вонзать ему в бока шпоры и яростно хлестать плеткой. Чтобы выжать из него последние капли сил и спасти себе жизнь. Рассвет будет мечтать только о том, чтобы поскорее все закончилось. И сожалеть, что нет возможности сбросить с себя человека, который, как выяснилось, совсем не тот, за кого себя выдавал.

На ощупь камень оказался холодным, даже ледяным. Чего не должно быть – солнце в зените, а сам он не в тени.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросил Клаус, заметив выражение моего лица и то, как быстро отдернул руку.

– Ладонь замерзла.

– Быть того не может! – удивился он, соскакивая с коня и удерживая его за поводья.

– Действительно, прохладный, – некоторое время спустя кивнул он. – В какой-то мере даже удивительно: черный, к тому же на солнцепеке… Ну так что, возвращаемся? Ты все успел сделать?

– Все.