Следак - Николай Живцов (2021)

– Когда старшие товарищи входят, нужно вставать, – первым заговорил Свиридов, с ходу решив напомнить мне о моем более низком статусе.

– Доброй ночи, товарищ первый секретарь, – поприветствовал я партийного босса и тут же, изобразив раскаяние, пояснил: – Ребра мне сегодня сломали, двигаюсь с трудом.

– Распустили вы своих сотрудников, – высказал он недовольство мною Храмцову.

– Встать! – побагровев, рыкнул на меня подполковник.

Начальник милиции, понятное дело, привык, что от его начальственного рыка подчиненные вскакивают и вытягиваются по стойке «смирно». Но, увы, ничего подобного я сегодня изобразить не мог при всем желании. Так что медленно поднялся и пристроился возле кресла, держась за его спинку.

– Стул ему дайте, а то рухнет еще, – неприязненно на меня посмотрев, смилостивился партийный босс.

Тут же Ломакиным был поставлен стул на указанное Свиридовым место. Сам же первый секретарь занял освободившееся кресло.

– Роман Александрович, объясните этому молодому человеку ситуацию, – велел он подполковнику, устраивая свою объемистую тушу поудобнее.

Храмцов кивнул, после чего глянул на меня, словно примиряясь, и определился начать с похвалы.

– Ты молодец, хорошо себя сегодня проявил, – покровительственным тоном начал он, – дал отпор сразу трем преступникам. – На числительном было сделано ударение. Не увидев протеста на моем лице, подпол благодушно продолжил: – Не позволил довести им задуманное до конца. – Здесь он добавил в голос пафоса. – Я принял решение тебя поощрить – объявить тебе благодарность! Грамоту получишь в торжественной обстановке! Доволен?

Еще как! Ну не предлагать же мне начальнику милиции засунуть грамоту куда поглубже. Никогда не понимал подобных эмоциональных выпадов, не несущих за собой никакой выгоды, чисто выпустить пар от обиды. А я не был обижен, я был зол. Зол на то, что с самого начала моего пребывания в этом времени мной только и делали, что помыкали. Решали за меня, как мне жить, чем заниматься, навязывали мне свою волю и заставляли исполнять свои бредовые приказы.

И все эти психологические приемы (согнать с места, наорать, построить, а после выказать милость) были проделаны лишь с одной целью – подавить меня как личность, заставить плясать под свою дудку, быть довольным подачкой и тем, что начальственный гнев обошел стороной.

«Ух, пронесло!» – должен был воскликнуть я, хваля себя за ловкость и мечтая об обещанной грамоте.

Но, вопреки их расчетам, я не впечатлился.

Если бы со мной говорили как с равным, вполне возможно, я бы пошел на компромисс. Но старшие товарищи привыкли решать вопросы с позиции силы.

Придется немного скорректировать их поведение. Терять мне нечего, так что могу себе позволить игру на грани фола.

– За грамоту спасибо, – поблагодарил я. Начальственные губы скривились в довольных и снисходительных усмешках. – Но хотелось бы еще справедливости. – Теперь уже я позволил себе улыбку, а вот взгляды начальников стали колючими, словно пытались нанизать меня, как насекомое, на булавку.

Зрение не посадите, товарищи начальники, это я вам пока только клыки продемонстрировал.

– И какая же справедливость тебе нужна? – с вкрадчивостью более крупного хищника поинтересовался у меня подполковник.

– Понести наказание за преступление должны все четверо, – озвучил я свое требование.

– Чапыра, ты что, не мужик? – неприязненно спросил Храмцов, сразу заинтересовав меня своим выпадом. – Ну подрались из-за девчонки, с кем не бывает. Зачем портить жизнь более удачливому сопернику? Обиделся, что проиграл, и решил поквитаться таким образом? – с издевкой усмехнулся подполковник, в конце пристыдив: – Не по-мужски поступаешь.

«Интересная интерпретация событий и подача хороша», – мысленно поаплодировал я начальнику милиции.