Следак - Николай Живцов (2021)

– Уголовный кодекс читал. Зачитался, – смущенно ответил я, немного тронутый их беспокойством.

– Нашел когда и что читать, – моргнув от удивления, посетовал Алексей.

– Проспал, что ли? – Это уже Ленка, которая тоже зачем-то подтянулась. Наверное, за новой порцией крови. – Или храбрился все утро? – Она неприятно рассмеялась.

– Уголовный кодекс он читал, – принялся выгораживать меня Жарков.

– И зачем он тебе понадобился? – все еще скалясь, спросила Голдобина.

– Прейскурант изучал.

– Чего изучал? – не поняли меня все трое.

Пришлось пояснять.

– Статьи и санкции к ним – сколько за что полагается.

– Какие статьи? – закатив глаза, произнесла Голдобина тоном «посмотрите на этого идиота».

– Позли меня еще – и узнаешь, – плотоядно улыбнулся ей я.

– Дурак! – И эта туда же.

Внимание всех переключилось на открывшуюся дверь. Из аудитории походкой заводной куклы вышла девушка и, сделав пару шагов по коридору, разрыдалась. Все сразу притихли. Несколько выпускниц подбежали к несчастной и принялись выпытывать и утешать.

Лебедева сглотнула. Алексей посмурнел лицом. Но они не столько за себя переживали, сколько сочувствовали девушке. Это было заметно по взглядам, что они бросали на нее. А вот Ленка смотрела на вышедшую с интересом и немного с презрением. Она видела в ней лишь неудачницу. Себя же возносила на пьедестал. Возможно, в той жизни я бы с ней замутил на пару вечеров. Наверняка мы бы с Голдобиной оказались в одной компании. Да и симпатичная она.

Сегодня Лена выбрала для себя образ деловой дамы: строгого покроя платье длиною чуть выше колена, миниатюрные туфельки на устойчивом каблуке, на голове аккуратная прическа, что определенно ей шла, на лице умелый макияж, на руках маникюр, акцентирующий внимание на музыкальных пальцах девушки.

– Чего смотришь? Соскучился? – заметив мой изучающий взгляд, ухмыльнулась Голдобина. – Уже жалеешь, что променял меня на эту? – С самодовольным видом она навела свой острый подбородок на Лебедеву.

Я бы ей ответил, но с нами здесь стоял Леха, влюбленный в эту стервозу, и он был другом Альберта. Так что я промолчал, что тут же было принято за победу.

– Вот так-то! – произнесла она загадочную фразу и гордо прошествовала к подружкам узнавать новости.

Жарков еще больше посмурнел. Лебедева закаменела лицом.

Пойти уже на комиссию, что ли?

За дверью, кажется, услышали мой призыв.

– Чапыра Альберт Анатольевич! – назвал мое имя зычный женский голос.

– Ни пуха, – синхронно пожелали мне Леха с Лебедевой.

Я зашел в аудиторию и первым делом схлестнулся взглядами с Юровым. Тот смотрел на меня неприязненно и хмуро. Присутствующий здесь же Вадим Андреевич Рогачев при виде своего студента как-то насторожился и перевел взгляд на Анисимова. А вот тот смотрел на меня строго, посылая мысленный посыл не выпендриваться. Как зовут председателя экзаменационной комиссии и то, что он является деканом, я узнал уже после защиты. Хотя мог бы еще раньше выяснить. Во главе длинного стола, скорее всего, расположился председатель комиссии, а значит, он и есть ректор университета.

Еще можно было определить ведомственную принадлежность мужчины, возрастом ближе к пятидесяти, который сидел в мундире полковника милиции.

Остальных членов комиссии я ранее не встречал, и все они были в гражданской одежде.

– Здравствуйте, – поприветствовал я их и добавил: – Товарищи.

Со мной тоже вежливо поздоровались.