Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Тише ты, Велислав! — глотнув воздуха, Борко одернул руку и тут же застонал. — Осторожней! Перебита она… Сначала по животу камнем садануло. Пока воздух глотал и в себя приходил — не чувствовал, что рука задета. Только сейчас задергало. И брюхо сводит — дышать нечем…

Подоспел Прозор. Без всякой жалости — эка невидаль, это ж обычное дело! — и не обращая внимания на тихую ругань молодого дружинника, закатал рукав его рубахи. Потом сильными пальцами стал щупать руку.

— Где? Тут больно? А здесь?..

Борко только бледнел, молча кивая. Рука как ватная — не поднять — и дергает так, что… Парень сцепил зубы, когда в очередной раз Прозор схватив за запястье, выяснил, что перебито именно оно: кость можно подвигать и согнуть. Хорошо, что осколки наружу не полезли, мышцы не порвали, хотя кто знает — рука распухла. Ну а утроба? Дело серьезное, но раз кровью не плюется, значит пройдет. Ругается — жить будет. До знахарей доберутся, они мигом молодца на ноги поставят. Дело знакомое.

— Потерпи, молодец, сейчас уладим твою беду, — одобряюще сказал Прозор и повернулся к Миловану: –

— Помогай другу, парень. Ищи-ка две недлинные дощечки, вот такие примерно, — Прозор развел руками, показывая какой длины они должны быть. — Да холстину покрепче найди: руку в ложе укладывать будем. Я от отца Беляны научился — знахарь кости здорово правил. Пока ищешь, да пока затишье, мы с Велиславом глянем — что снаружи творится. Пошли, Велислав.

— Я с вами! Можно? — дернулся Добромил.

— Да ты что, княжич! — встрепенулся Любомысл. — Тут-то опасно, за стенами! Вон что твориться! А уж там — вообще незнамо какая жуть!

— Пусть идет, — обронил Велислав, — все равно будем отсюда уходить. Вряд ли на крыше хуже, чем здесь. Если снова камни полетят, то не выстоим. Мы здесь как в охотничьей яме заперты: бей сверху кто хошь, и чем хошь. Вы уйдете, я останусь — добавил он.

— А ты? — спросил Любомысл.

— Я их не брошу, — Велислав кивнул в сторону хворых дружинников. — Надо бы сразу к волхву Хранибору идти. Совсем тут плохо становится, и время уходит. И что дальше будет — неясно.

— Чего уж тут неясного! Еще трое опочило, Велислав. Мы уж тебя будить не стали, — тронул друга за плечо Прозор. — Дочери богини Мораны, лихоманки — лихорадки, в них вселились… забрали их души… Мы лихоманок с Милованом не видели, но чувствовали. Слышали, как они по ярусу летали. Сейчас тут их нет: через бойницу убрались. Поначалу этих тварей серебро не пускало — я снял одну куну, дорогу им дал. А вскоре после этого все и началось, — он обвел рукой, показывая на усыпанный каменными осколками пол.

Велислав помрачнел еще больше. Крепко сжал губы. Вопросительно глянул на Прозора, на Милована. В голубых глазах застыл вопрос: «Как?»

— Прозор им лезвие к губам прикладывал, — сказал Милован, — не дышат… И серебро, что на груди у них висело, раскалилось, будто его только что отлили.

Добромил тихонько охнул — сколько смертей за раз. Какая тяжелая и жуткая ночь! О том ли думал молодой княжич, когда собрался проехаться по вендским лесам: посмотреть, какие живут в лесных деревеньках охотники и воины. Да и собой втихую похвалиться: вот он каков, будущий властитель крепости Виннета. Не хуже вендских ребятишек — то же, что и они знает и умеет. И из лука высокую птицу вмах бьет, и мечом владеет как заправский воин. И отряд у него, у молодого князя, — из одних вендов. Большинство дружинников из славного рода Рыси. Ведь благодаря людям этого рода — рода Снежной Рыси, уже твердо прижилось новое название вендских лесов — Рысь, или Русь. Все иноземцы так теперь их называют. Да и свои, в Альтиде, тоже стали именовать закатные земли своей страны этим словом. И вот…