Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

— Вот, в Виннете я скуку и сгоняю. День, другой… а то и на неделю там задержишься, а потом до следующего года не тянет! Но воспоминаний! А поделиться-то не с кем! Нас ведь, леших, — усмехнулся Дубыня, — на все окрестные леса всего лишь двое. Я тут. А на другом берегу Ледавы — Ярон. Вы должно быть знаете, ведь везде плаваете, всюду бываете.

Лес наш огромный, бескрайний, а его всего лишь Ледава разделяет. Вот и получается, что их как бы уже два. А так уж издревле повелось — в лесу один хозяин должен быть. Два петуха в одном курятнике не уживаются. И неважно, какой это лес — вот как мой, что аж до земель Сумь простирается, или березовая рощица — светлая да невеликая… Но в березах, вообще-то лешачихи хозяйствуют. В таком большом лесу поговорить не с кем. Мало нас… настоящих леших. А помощники мои? Что помощники! — махнул рукой Дубыня, показывая, что от своих лесных слуг он ничего особенного не ждет. — С ними скучно. Они лесное дело хорошо исполняют, а вот о серьезном поговорить — разум не тот. Вот и ходим мы с Яроном друг к другу, новостями меняемся. То он ко мне, то я к нему. Вот и сейчас от него домой шел, да вас увидел. Сижу с вами сейчас, разговариваю, радуюсь…

Дубыня замолчал. Морщинистое лицо его стало озабоченным. Видно было: какая-то навязчивая мысль не дает лешему покоя. Русалки с интересом, но неназойливо разглядывали его. Так вот он каков: их сосед, леший. Встречаться-то порой встречались, да все как-то издали друг на друга глядели, и словами не то что серьезными, и скорее наоборот — колкими, обменивались. А вот чтобы так посидеть, поговорить, так этого никогда не было. Хорошо, все-таки очень хорошо, что его позвали.

Встряхнув кудлатой нечесаной башкой, Дубыня вроде бы отогнал докучную мысль, и, улыбнувшись, снова полез в суму. На этот раз он достал из нее махонькую пузатую кадочку. В руках лешего она смотрелась уморительно. Кадочка скорее подошла бы какой-нибудь малой лесной зверушке, вроде белки. В ее лапках она была бы на своем месте. Сбоку кадочки висело такое же махонькое черпало.

Торжественно водрузив игрушку посреди пня, леший, хитро прищурился и улыбнулся. В предвкушении вопросов, на которые он собирался дать обстоятельные ответы, Дубыня торжественно провозгласил: Вот! Это вам от меня подарок!

— Что это? — хохотнула Белана. — Такой большой? А как делить его будем? Унесем ли?

— Не смейся зазря, русалочка моя драгоценная. Это есть не что иное, как тертая ягода золотого корня!

— Золотой корень? Да еще с ягодой? Что это такое? — удивилась Велла. — Что-то не слыхали об этом. Да и вообще, разве корни бывают с ягодой?

Дубыня назидательно поднял палец.

— Не слыхали? То-то! Потому что это я так это яство и назвал. Может, и есть у него другое имя, но про то мне неведомо. Только сильные ведуны слышали об этом зелье. И то толком и не знают — что это. Так — догадки, грезы… Они бы все отдали за малую каплю этого снадобья. Да вот вишь, не дано им. Люди, что поделаешь! — Дубыня развел руками. — А этот настой — для богов!

Приподнимая крышечку, Дубыня чуть ли не мурлыкал, до того он собой гордился.

— Вот! Перетертая в меду диких пчел красная ягода золотого корня. Это я сам удумал, сам сделал. Она горькая, а с медами другой скус. Капля — любую болезнь излечит, а несколько — жизнь продлят. А целая ягода — бессмертие дарует! О чем порой думают люди, о чем их тайные помыслы? Догадываетесь? Да — о вечной жизни тут, на земле. Глупцы! Помирать все равно придется. Всем. И первому богачу и последнему бедняку. Да вот только никакой богатей не сможет продлить себе жизнь более того срока, что отпущен ему Родом. Придет час — и будет подрезана нить его жизни. А умирать богатею страшно. Ой как страшно! Чем богаче — тем страшнее, — заулыбался леший. — Но нас это не касаемо — мы и без этого бессмертные. А вот радость да силу великую это снадобье и нам может дать. Отведайте — сразу радость в душе появится, будто крылья выросли. И она, радость эта, надолго останется.