Курган. Часть 1, 2 - Сергей Байбаков (2017)

Велла смутилась. Да, Дубыня прав. Ведьмы разные, и кончают свой путь по-разному. Есть такие, что посвятили себя злу, занимались черным колдовством. Их конец ужасен. Такая ведьма долго умирает в муках, пока не передаст знания какой-нибудь другой женщине. И после смерти ее ничего хорошего не ждет. Она, или попадает в пекло — в царство Чернобога, или обращается в чудовищную нежить. Порой такие ведьмы топились, но вода их не принимала. Вода — она священно, чиста, дает жизнь всему сущему. И чтобы не оскверняться, изгоняла вода из себя таких ведьм, превращенных в ужасных русалок-лобаст. Поэтому лобасты могли жить только в гнилом месте.

Велла их видела. Эти полумертвые, сгнившие старухи с рыбьими хвостами обитали в затянутых илом зловонных болотах и мелеющих прудах. И там, чтобы утолить свою безмерную злобу, они при малейшей возможности топили любого: будь то ни в чем не повинный зверь, или человек.

Русалки-лобасты попадая в чистую воду задыхались и погибали. Это было единственное избавление от безумного бытия. И хотя лобасты были лишены разума, но об этом они знали. Но ни одна из русалок-лобаст не жаждала умереть и покончить со своим жутким существованием. Видимо даже такая страшная жизнь была им милее смерти. Поэтому из своих ям они никогда не вылезали. Такие места старательно избегали и звери, и люди…

Есть другие ведьмы, зла чурающиеся. Зла они не делали и поэтому после смерти могли обратиться в лесных или горных русалок. Такое бывало не раз. Видно они были угодны богам.

— Да, ты прав, — согласилась Велла. — Не подумала. Просто лобасты вспомнились. Фу! Ну и дрянь!

— Вот видишь, — назидательно сказал Дубыня, — ты согласилась. Ведьмы разные. Мои — вреда не делают. Наоборот — иногда пользу приносят. Даже людям. Они скотину пользуют, могут ветра и град отвести. Порой моим зверушкам помогают. Если занедужит, а меня рядом нет. Такое нередко бывает. Их и ведьмами назвать сложно. Скорее — они ведуньи, знахарки. А от иных из них даже я ума-разума набираюсь, — заулыбался леший. — Да-да! Не удивляйтесь. Есть средь вендов одна ведьмочка. Из рода Лося. Беляной зовут. Рыженькая такая, веселая. Дар ей великий от рождения дан. Отец ее знахарем знатным был, вот и передал ей свое умение. А еще. — Дубыня оглянулся и понизил голос. — У нее цвет папоротника есть… Сами знаете, как его взять тяжело. Каждый год, как только ночь солнцеворота наступает, из чернобогова пекла бесовская рать выползает и по лесу рыщет, все дивным цветом овладеть хочет. Только не дается он ей. И не дастся! То великими богами предрешено. Не будет у чернобоговых слуг этого дива. А ведь и цвет-то этот раз в году распускается. И не везде, а только в одном месте и на одном кусте. И место это еще найти надо! Сами сорвать бесы его не могут, а вот человека, что папоротников цвет отыскал и им овладел, жизни лишат и в пекло уволокут. Великую силу и власть он может дать. Надо только знать как. Но Беляна поймет. Вот погодите, пройдет время и не будет в наших лесах ведуньи сильнее ее. Волхвицей станет…

— Как же он ей дался? — спросила Велла. — Как бесовская рать не отняла?

— Она его сама не рвала. Один мальчишка в ночь солнцеворота на болото пошел. На Гнилую Топь. И надо же! Угадал место, где папоротник зацветет, и сорвал его! Сорвал, а потом Беляне подарил. Дружил он с ней сильно… Мальчишка, а не сильный волхв! И не только сорвал, но и до дому донес. Хотя и поторопился его рвать. Не до конца дивный цвет распустился. Но может только так и можно его брать и в живых остаться? Не знаю, — размышлял леший. — И мальчишка этот великий дар заимел. Сразу стал видеть ночью как днем. Прозором его кличут. Лучший стрелок в этих лесах. А может и во всей Альтиде. Это только один дар у него раскрылся, а сколько еще своего череда ждут? Не будь он охотником, так знатным волхвом мог бы стать. Как Хранибор.

— А Хранибора ты давно знаешь? — спросила Русава. — Что-то он о тебе ничего не говорил. Вот скрытный!