– Если бы ты стал раздумывать, стоит ли тебе разделить со мной ложе, я бы обиделась. Но дела не любят поспешности. Думай, конечно. И да, с тебя картина, – ткнув в него пальчиком, произнесла баронесса.

– Непременно.

– Кстати, все необходимое в доме имеется, даже куртка для работы Ты ведь не станешь брезговать тем, чем пользовались именитые мастера?

– Издеваешься?

– Так, самую малость, – слегка разведя большой и указательный палец и показывая эту самую малость, лукаво произнесла она.

Простившись с Эмилией, Борис поспешил на шхуну. Время неумолимо, а выслушивать нагоняй от профессора категорически не хотелось. К тому же некрасиво как-то. Человек, который годится тебе в деды, причем в обоих ипостасях, будет ждать опоздавшего мальчишку.

Вообще-то когда понял, что баронесса о нем знает, поначалу поддался привычной своей паранойе. Но быстро успокоился. Во-первых, если бы что удумала, то уже осуществила бы. Вариантов была масса. Во-вторых, все те доводы, на которые он опирался ранее, работали и сейчас. Так что по большому счету ему опасаться нечего.

Ну захватили его. И что с того? Если он дал вассальную клятву, то отказ от нее чреват серьезными последствиями. Он гений, а значит, в его случае штрафные санкции могут быть и посерьезней. Так что заставить его трудиться на кого-то другого весьма проблематично. Система неумолима и таких шуток не понимает.

Вот если станет известно, что он сам по себе, тогда да, проблемы очень даже возможны. И даже, скорее всего, вероятны. Кстати, обезопаситься проще простого, достаточно дать вассальную клятву Проскурину. Профессору он доверяет, но тут такое дело… В этом мире работает одно интересное правило: вассал моего вассала – мой вассал.

То есть, присягнув Павлу Александровичу, он автоматически присягнет боярину Голубицкому со всеми вытекающими. Так что Борис решил пока погодить. Время есть. Если же возникнет острая нужда, то дурное дело не хитрое.

Завтрак забросил в себя, практически не чувствуя вкуса, только чтобы на уроках живот не урчал. После чего рванул в кабинет Проскурина. Успел минута в минуту. Профессор глянул на часы, хмыкнул, покачав головой, но говорить ничего не стал. А что такого, дело-то молодое. Да и вдову прекрасно понимал. Сам-то, как говорится, седина в бороду, бес в ребро.

Через два часа переместились в лабораторию для проведения практического занятия. К слову, она редко пустовала. Оба бывших ученика профессора, а ныне – преподаватели на «Газели» и кандидаты Голубицкого университета, не прекращали работу над своей подготовкой к магистерскому экзамену. Помимо жалованья, одним из условий было как раз то, что Проскурин выступит их куратором. Так что лабораторию пришлось оборудовать по последнему слову.

Непонятно? Ну так и Измайлову поначалу было непонятно. А между тем все просто. Выпускники высшего учебного заведения, окончившие его с отличием, получали не привычный Борису красный диплом, а звание кандидата такого-то университета, что давало им право на должность двенадцатого ранга.

Если они желали продолжить научную работу, им предстояло подготовиться к магистерскому экзамену. Обычно на это отводилось четыре года. Получив магистра, можно было подступаться к докторской диссертации.

Современная физико-химическая лаборатория без электричества – это нонсенс. И на «Газели» оно также имелось. Иное дело, что освещение все же предпочитали в виде ацетиленовых фонарей с зеркалами. Во-первых, лампочки светили более тускло. А во-вторых, перегорали слишком быстро. Так что электричество здесь сугубо для опытов ученых и работы станков артефактора. Токарный и фрезерный станок в корабельной мастерской приводился в действие с помощью вала отбора мощности непосредственно от паровой машины.