Остров Сокровищ - Роберт Стивенсон (2009)

Вскоре после захода солнца, покончив с повседневными обязанностями, я отправился было к себе, но вдруг мне отчаянно захотелось яблок, и я снова поднялся на палубу. Вахтенные продолжали следить, не покажется ли остров, рулевой, поглядывая на наветренный[17] край парусов, негромко насвистывал. Тишину нарушал только шум волн, разбивавшихся о форштевень[18] судна.

На дне бочки валялось всего одно яблоко, и мне пришлось забраться внутрь, чтобы выудить его оттуда. Усевшись в темноте, убаюкиваемый плеском воды и мерным покачиванием судна, я сгрыз яблоко, а потом чуть было не заснул. Вдруг бочка дрогнула – кто-то навалился на нее широкой спиной и тяжело опустился на палубу. Я хотел уже выбраться наружу, так как узнал голос Джона Сильвера. Но первые же слова, которые он произнес, заставили меня в ужасе скорчиться в соломе на дне бочки. Я тотчас понял, что жизнь всех честных людей на этом судне сейчас находится в моих руках.

Глава 11

Что я услышал, сидя в бочке из-под яблок

– …Нет, капитаном был не я, – произнес Сильвер, – а сам Флинт. Я из-за своей деревяшки занимал должность квартирмейстера[19]. Ногу свою я, кстати, потерял в той же стычке, в которой старый Пью лишился зрения. Мне отнял ее один ученый хирург из колледжа, знавший наизусть всю латынь. Потом, правда, его повесили как собаку вместе со всеми остальными. Это были люди Робертса, и погибли они из-за того, что взяли моду менять названия своих судов. Сегодня корабль называется «Королевское счастье», а завтра уже как-нибудь иначе. А по-нашему – как окрестили судно, так оно и должно зваться. Так было и с «Кассандрой», которая благополучно доставила нас домой с Малабара после того, как Ингленд захватил вице-короля Индии, и со старым судном Флинта – «Моржом», который весь был пропитан кровью и нагружен золотом так, что едва держался на плаву.

– Эх! – послышался восторженный голос одного из молодых матросов. – Ну и молодчага же был этот Флинт!

– Дэвис, говорят, был не хуже, – продолжал Сильвер. – Но мне не довелось плавать с ним. Сначала я был у Ингленда, а потом у Флинта – вот и вся моя служба. Теперь я отправился в плавание, так сказать, вполне самостоятельно. У Ингленда я заработал девятсот фунтов, а у Флинта две тысячи. Неплохой капитал для простого матроса! И все мои денежки лежат в банке и приносят неплохой процент, будьте уверены!

– А куда подевались люди Ингленда?

– Не знаю.

– А экипаж Флинта?

– Большинство уцелевших – здесь, на шхуне. Они рады, что пристроились, ведь некоторые из них нищенствовали. Старый Пью, потеряв зрение, ухитрился спустить за пяток лет двенадцать тысяч фунтов, точно какой-нибудь лорд.

– А что с ним теперь?

– Ну, теперь-то он помер, бедняга. Но последние два года и голодал, и нищенствовал, и воровал, а при случае и резал глотки. И все равно чуть не подыхал с голоду!

– Видно, деньги не пошли ему впрок, – заметил молодой матрос.

– Дуракам вообще ничто не впрок, ты прав! – воскликнул Сильвер. – Ни деньги, ни что иное. Ты еще молод, правда, но не глуп. Я сразу это смекнул, как увидел тебя в первый раз. Потому-то и хочу поговорить с тобой, как мужчина с мужчиной.

Можете себе представить, что я чувствовал, услышав, как этот висельник охмуряет другого, помоложе, теми же льстивыми словами, какие он говорил и мне. Я готов был выскочить из бочки и уложить его на месте. Не подозревая, что его слышат, Сильвер продолжал: