Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– С их стороны?

– Ты хочешь сказать, с моей?

– Хэнк! После всего того, что они сделали, пытаясь остановить тебя…

– Я победил, разве не так? Вот я и подумал… Знаешь, я вовсе не держал на них обиды за то, что они не сумели сразу разглядеть достоинства металла… Ведь в конце концов они это сделали. Каждый человек учится, как умеет и когда приходит его время. Да, я знал, там были и трусость, и зависть, и ханжество, но подумал, что все это лишь на поверхности – теперь, когда я доказал свою правоту, причем доказал ее столь очевидно!.. Вот я и решил: меня приглашают, дабы выразить одобрение металлу, а…

За короткое мгновение паузы Дагни улыбнулась; она поняла, что Риарден хотел сказать: «…а за это я простил бы кому угодно и что угодно».

– Но все было не так, – продолжил он. – И я не знаю, в чем состоял их мотив. Дагни, не думаю, чтобы у них такового вообще не было, я просто не знаю… Они устроили этот банкет не с целью порадовать меня, не с целью что-то от меня получить или хотя бы спасти свое лицо перед публикой. Банкет этот, похоже, не имел никакой цели, никакого смысла. Раньше, осуждая металл, они совершенно не были заинтересованы в том, чтобы не дать ему хода – и сейчас его судьба была им столь же безразлична. Они даже не боятся, что я прогоню их с рынка – даже это их не волнует! Знаешь, на что был похож этот банкет? Будто им кто-то подсказал, что некоторые ценности следует чтить, причем именно таким образом… вот они и принялись совершать все необходимые телодвижения, как призраки, бездумно повторяющие далекие отзвуки лучших времен. Я… я просто не мог вытерпеть этого.

Она сказала нарочито бесстрастным тоном:

– И ты еще не считаешь себя щедрым!

Риарден посмотрел на нее; глаза его в удивлении просветлели:

– Почему ты так на них сердита?

Дагни покачала головой и, стараясь скрыть нежность, ответила:

– А ты-то хотел порадоваться…

– Наверно, и поделом мне. Я не должен был ничего ожидать. Сам не знаю, чего я хотел.

– А я знаю.

– Я никогда не любил подобных мероприятий. Не знаю, почему я решил, что на этот раз все будет иначе… Знаешь, когда я отправлялся туда, мне казалось, что металл преобразил все вокруг, даже людей.

– О да, Хэнк, знаю!

– Словом, я шел не туда, где можно искать чего-то такого… Помнишь? Ты сказала однажды, что праздники должны быть только у тех, кому есть что праздновать.

Яркий кончик ее сигареты застыл в воздухе; Дагни замерла. Она никогда не рассказывала ему о той вечеринке, не говорила ни о чем, связанном с его домом. И через мгновение негромко произнесла:

– Помню.

– Я знаю, что ты хотела этим сказать… И знал это еще тогда.

Он глядел прямо в глаза Дагни. Она потупилась.

Риарден умолк, а когда заговорил снова, голос его прозвучал уже весело:

– Худшее в людях, это когда они расточают не оскорбления, а комплименты. Терпеть не могу ту их разновидность, которой меня сегодня потчевали – как все, если послушать, во мне нуждаются: город, страна, весь мир… Очевидно, с их точки зрения, высшей славы достигает тот, кто имеет дело с нуждающимися в нем людьми. А я терпеть не могу людей, которые во мне нуждаются.

Он посмотрел на Дагни:

– Вот ты, скажем, нуждаешься во мне?

– Отчаянно нуждаюсь, – совершенно искренне ответила она.

Риарден расхохотался.

– Нет. Я совсем о другом. Потом, ты говоришь это не так, как они.

– И как же я это говорю?

– Как торговец, как человек, который платит за то, чего хочет. А они лопочут, подобно попрошайкам, протягивающим к тебе жестяные миски.

– Я… плачу за это, Хэнк?

– Не изображай невинность. Тебе в точности известно, что именно я имею в виду.

– Да, – ответила Дагни; она улыбалась.