Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

В следующий момент Риарден вернулся к действительности. Он почувствовал, как губы твердо произносят слова, которые он мысленно кричит самому себе: «Ты заключил контракт, выполняй его». А потом вдруг подумал, что в бизнесе суд не признает контракт действительным, если одна из сторон не выплачивает адекватного вознаграждения. И задумался. Но что заставило его так подумать? Он счел эту мысль недостойной и отбросил ее.

Джеймс Таггерт увидел плывущую к нему Лилиан Риарден именно в тот момент, когда оказался в одиночестве в темном углу между пальмой в горшке и окном. Он остановился, позволяя ей приблизиться.

Джим не мог угадать, зачем он ей нужен сейчас, но понимал, что лучше ее выслушать.

– Как тебе понравился мой свадебный подарок, Джим? – Лилиан засмеялась, увидев его растерянное лицо. – Нет, нет, не перебирай мысленно список, прикидывая, что, черт возьми, она имеет в виду. Он не в твоей квартире, он находится прямо здесь. И этот подарок не материальный, дорогой.

Он уловил на ее лице скрытую улыбку, взгляд, который среди его друзей означал приглашение разделить тайную победу. Этот взгляд говорил о том, что она кое-кого перехитрила.

Он ответил формальным тоном, с любезной улыбкой:

– Твое присутствие – лучший подарок для меня.

– Мое присутствие, Джим?

На мгновение ее лицо исказилось. Он знал, что она имеет в виду, но не ожидал, что она это поймет.

Она широко улыбнулась.

– Мы оба знаем, чье присутствие сегодня для тебя самое ценное, но и самое неожиданное. Я удивлена. Я-то считала, что ты – гений по части вычисления потенциальных друзей.

Он не выдал себя, сохранив нейтральность тона:

– Разве я ошибся в твоей дружбе, Лилиан?

– Ну-ну, дорогой, ты знаешь, о чем идет речь. Ты не ожидал, что он придет сюда, но ты же не думал, что он тебя боится? Но заставить других так думать – неоценимое преимущество, не так ли?

– Я… удивлен, Лилиан.

– Почему ты не сказал «потрясен»? Твои гости потрясены. Я почти слышу их мысли по всему залу. Большинство соображают: «Если он ищет связей с Джимом Таггертом, нам лучше подчиниться общей линии». Немногие размышляют иначе: «Если он боится, мы наворуем еще больше». Этого ты и хотел, но я не хочу испортить тебе праздник, однако мы с тобой – единственные, кому известно, что ты достиг этого не своими руками.

Он не улыбнулся в ответ. С непроницаемым лицом, с тщательно отмеренным намеком на жесткость он произнес ровным голосом:

– Что ты хочешь за это получить?

Она рассмеялась:

– Вот это по-твоему, Джим. Но, если уж на то пошло, ничего не хочу. Просто я сделала тебе одолжение и взамен тоже жду одолжения. Не волнуйся, я не собираюсь лоббировать ничьи интересы, не стану выжимать из мистера Моуча никаких директив, даже не потребую от тебя бриллиантовой диадемы. Но в некотором, нематериальном, смысле твоя поддержка стоит любых драгоценностей.

Он впервые посмотрел на нее прямо, сузив глаза, расслабив лицо в такой же полуулыбке, как у Лилиан, изобразив выражение, которое означало для них, что вдвоем они оба чувствуют себя как дома: выражение презрения.

– Тебе известно, Лилиан, что я всегда восхищался тобой, как одной из по-настоящему великих женщин.

– Я знаю об этом, – он уловил тончайший, как слой лака, налет насмешки в ее нежном голосе.

И продолжал в упор смотреть на нее.

– Ты должна извинить меня, если я на миг подумал, что между друзьями позволительно некоторое любопытство, – словно извиняясь, продолжил Джим. – Мне интересно, с какой точки зрения ты рассматриваешь возможные прибыли или потери, которые затрагивают твои собственные интересы.

Лилиан пожала плечами.