Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Итак, рассмотрим дело с позиций профсоюзов. Допускаю, вы не можете позволить себе поднять заработную плату, но как тогда им существовать, если стоимость жизни подскочила до небес? Им же нужно есть, не так ли? Это касается всех – и железнодорожников, и… других, – мистер Уизерби говорил тоном спокойной рассудительности, старательно обходя иные аргументы, скрывая истинный смысл своих слов, и без того понятный всем окружающим. Он смотрел на Таггерта, словно подчеркивая важность не произнесенных им слов. – В профсоюзах железнодорожников почти миллион членов. С семьями, иждивенцами и бедными родственниками – а у кого нынче нет бедных родственников? – их число возрастает до пяти миллионов голосов… э-э… я хотел сказать, человек. Уэсли приходится помнить об этом. Он должен учитывать их психологию. Далее, не забывайте о людях. Ваши тарифы были установлены в те годы, когда все делали деньги. Но при теперешнем положении дел стоимость транспортировки стала непосильным бременем для всех. Люди кричат об этом по всей стране, – он взглянул на Таггерта в упор. Он даже не смотрел, а почти подмигивал.

– Их ужасно много, Джим. По многим причинам они сейчас не слишком счастливы. Правительство, сумевшее понизить тарифы, получит благодарность многих людей.

Молчание, послужившее ему ответом, было похоже на столь глубокую яму, что, упади в нее что угодно, никто не услышал бы звука удара о дно. Таггерт, как и все остальные, понимал, какой бескорыстный мотив заставит мистера Моуча принести в жертву свои личные дружеские связи.

Хоть Дагни и пришла сюда, решив не выступать, она не смогла удержаться; затянувшееся молчание заставило ее голос звучать с надрывной резкостью:

– Вы получили то, о чем просили все эти годы, господа?

Быстрота, с которой все посмотрели на нее, была рефлекторной реакцией на неожиданный звук, но скорость, с которой все тут же отвели глаза – на стол, на стены, куда угодно, только бы не смотреть на нее, – была знаком того, что ее слова поняты верно.

В последовавшие мгновения она почти физически ощутила, как от негодования воздух в комнате сгущается словно перед грозой, и поняла, что их возмущение направлено не против мистера Уизерби, а против нее. Она могла бы еще вытерпеть, что ее вопрос остался без ответа, но от двойного обмана попросту тошнило: сначала они притворились, что игнорируют ее, а затем ответили в присущей им манере.

Не глядя на нее, голосом одновременно уклончивым и многозначительным, председатель заявил:

– Все будет в порядке и отлично сработает, если не попадет в руки… случайных людей, облеченных властью, таких, как Баззи Уоттс и Чик Моррисон.

– О, я не стал бы волноваться о Чике Моррисоне, – сказал мертвенно-бледный мужчина в зеленом шарфе. – Джо Данфи и Бад Хэйзлтон очень близки к Уэсли. Если их влияние одержит верх, у нас все будет хорошо. Однако Кип Чалмерс и Тинки Холлоуэй опасны.

– Я могу позаботиться о Кипе Чалмерсе, – предложил Таггерт.

Мистер Уизерби, единственный в комнате, не смотрел на Дагни. Даже когда его взгляд останавливался на ней, он не отражал ничего; Дагни была единственной в комнате, кого он не замечал.

– Я думаю, – произнес Уизерби, глядя на Таггерта, – что вы должны оказать Уэсли услугу.

– Уэсли знает, что всегда может рассчитывать на меня.

– Что ж, полагаю, если вы согласитесь поднять заработную плату членам профсоюза, мы сможем закрыть на время вопрос о снижении тарифов.

– Я не могу! – Джим почти кричал. – Национальный альянс железных дорог занял непоколебимую позицию против поднятия заработной платы и исключит каждого, кто откажется подчиниться.

– Именно это я и имел в виду, – мягко проговорил мистер Уизерби. – Уэсли хочет вогнать клин в этот альянс. Если такие дороги, как «Таггерт Трансконтинентал», выйдут из него, остальным будет проще. Вы очень поможете Уэсли. Он это оценит.

– Но, господи, Клем! По правилам альянса меня же могут отдать под суд!