Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

На конверте в руках помощника управляющего стояли пометки: «Авиапочта. Срочное. Лично в руки». Адрес отправителя гласил: «Квентин Дэниелс, Технологический институт штата Юта, г. Афтон».

– Ох… Благодарю вас.

До ушей помощника управляющего долетел удивленный вздох, который Дагни тщетно попыталась скрыть, ее голос упал до шепота. Заметив, что она не может отвести взгляда от обратного адреса, служитель вежливо попрощался и ушел.

Идя к Риардену, Дагни надорвала конверт и остановилась посреди комнаты, читая письмо. Послание было напечатано на машинке; Риарден видел темные участки текста на полупрозрачных листках и выражение лица Дагни.

Как он и опасался, дочитав письмо до конца, она бросилась к телефону. Риарден услышал яростное вращение диска и напряженный голос.

– Междугородную, пожалуйста… Оператор, соедините меня с Технологическим институтом штата Юта в Афтоне!

– Что случилось? – подойдя, спросил Риарден.

Не отрывая взгляда от телефона, словно приказывая ему ответить на вызов, Дагни протянула ему письмо.

Квентин писал:

«Уважаемая мисс Таггерт, я сопротивлялся три недели, я не хотел этого делать, зная, как это вас расстроит. Знаю все ваши аргументы, потому что сам себе их приводил, но сейчас пишу, дабы сообщить вам, что я ухожу.

Я не могу работать согласно положениям Директивы номер 10–289, но не по тем причинам, которые обычно выдвигают люди. Я знаю, что упразднение всех научных исследований ни для вас, ни для меня ничего не значит, и вы хотите, чтобы я продолжал работу. Но я должен ее прекратить, потому что больше не стремлюсь к успешному ее завершению. Я не желаю работать в мире, который относится ко мне как к рабу. Не желаю приносить людям пользу. Если бы я преуспел в восстановлении мотора, я бы не отдал его на службу людям. Моя совесть не позволила бы мне допустить, чтобы нечто, созданное моим разумом, использовалось для обеспечения их комфорта. Знаю, что они с радостью и готовностью экспроприировали бы мотор, достигни я успеха. И во имя этой перспективы вы и я должны стать преступниками и жить под угрозой ареста в любой момент, по их первому крику? Этого я не могу принять, даже если бы мог смириться со всем остальным: с тем, что, принеся им неоценимую пользу, мы должны будем пожертвовать не только собой, но и теми людьми, которые об этом не подозревают. С чем угодно я бы смирился, но, думая об этом, я говорю: будь они прокляты, я скорее увижу, как все они умрут от голода, в том числе и я сам, чем прощу их или допущу это!

Чтобы быть честным до конца, признаюсь, мне никогда еще так не хотелось достигнуть успеха, раскрыть тайну мотора. Поэтому я продолжу работу для собственного удовольствия, пока буду жить. Но если я разрешу проблему, то сохраню ее в тайне. Не отдам для коммерческого использования. Я больше не могу принимать от вас деньги. Меркантилизм – вещь презираемая, поэтому все люди поверят в мое решение, а я устал служить тем, кто меня презирает.

Не знаю, как долго я протяну и что стану делать в будущем. Сейчас я намерен остаться в институте. Но если кто-то из его попечителей или скупщиков краденого напомнит мне, что отныне закон запрещает мне быть здесь дворником, я уйду.

Вы дали мне самый большой шанс в моей жизни, и если сейчас я нанес вам болезненный удар, то, наверное, должен просить у вас прощения. Думаю, вы любите вашу работу так же сильно, как я люблю свою, поэтому поймете, как нелегко далось мне это решение, но я вынужден его принять. Пишу вам письмо и испытываю при этом странное чувство. Я не намерен умереть, но я оставляю мир, и из-за этого письмо похоже на записку самоубийцы. Поэтому я хочу сказать вам, что из всех людей, которых я знал, вы единственная, о ком я сожалею, уходя.

С уважением, Квентин Дэниелс».

Подняв глаза от письма, Риарден услышал то же, что улавливал краем уха во время чтения машинописных строк: Дагни с нарастающим в голосе отчаянием повторяет: