Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Внезапно оказавшись на широком перекрестке, она увидела вдали силуэты огромных небоскребов. Они бездушно покоились в тумане, подсвеченные легким мерцанием зарева позади, напоминавшим прощальную улыбку. Когда-то они казались многообещающими, когда-то из окружающей ее тупой нищеты она смотрела на них, ища доказательства, что существуют и другие люди. Теперь она понимала, что это памятники, стройные обелиски, вздымающиеся в память о своих погубленных создателях; они являли собой застывшую форму безмолвного крика о том, что награда за достижение – мученичество.

«Где-то в одной из этих эфемерных башен, – подумала она, – находится Дагни. Но Дагни одинокая жертва, ведущая безнадежную битву, ей предстоит погибнуть, скрыться в тумане небытия, подобно остальным».

«Идти некуда, – подумала Черрил и продолжала ковылять, – я не могу остановиться и не могу идти дальше, не могу ни работать, ни отдыхать, не могу ни капитулировать, ни сражаться, но это… это как раз то, чего они от меня хотят, – быть ни живой, ни мертвой, ни мыслящей, ни сумасшедшей, а просто вопящей от страха массой, из которой они смогут лепить все, что им вздумается… они – это те, у кого нет собственной формы».

Черрил погрузилась в темноту за углом, шарахаясь от каждого встречного. «Нет, – думала она, – не все люди злы… они лишь жертвы, но они разделяют кредо Джима, и я, зная это, не могу с ними общаться… и если заговорю с ними, они постараются сделать мне добро, но мне слишком хорошо известно, что они считают добром, и я увижу смерть, глядящую из их глаз».

Тротуар сузился до грязной полоски; у подъездов домов с потрескавшимися стенами стояли переполненные мусорные баки. За тусклыми огнями салуна Черрил увидела светящуюся надпись «Женский клуб отдыха» над запертой дверью. Она знала подобные учреждения и женщин, которые ими управляли, женщин, говоривших, что их работа – помогать страждущим. «Если б я вошла, – подумала Черрил, ковыляя мимо, – если б попросила у них помощи, они бы спросили: «В чем твоя вина? Пьянство? Наркотики? Беременность? Магазинные кражи?» Я бы ответила: «Я ни в чем не виновна, однако…». «Извините. Страдания невиновных нас не касаются».

Черрил снова побежала. Остановилась на углу длинной, широкой улицы. Здания и тротуар сливались с небом; две цепочки зеленых огней светофоров висели в пространстве, уходя в бесконечную даль, к другим городам, океанам, чужим землям, словно опоясывая земной шар. У этих зеленых огней был безмятежный вид, они походили на манящий, бесконечный путь, открытый для любого желающего. Потом огни переключились на красные, грузно опустились ниже, превратились из четких кружков в расплывчатые пятна, в предупреждение о неминуемой опасности. Черрил остановилась и смотрела на проезжавший мимо грузовик: его огромные колеса вдавливали еще один слой грязи в истертые булыжники улицы.

Светофоры снова вспыхнули зеленым, но Черрил стояла, дрожа, не в силах шевельнуться. «Вот так регулируются движения тела, – подумала она, – но что они сделали для движения души? Ввели сигналы-антиподы: дорога безопасна, когда горят красные огни зла, но когда вспыхивают зеленые огни добродетели, обещая тебе безопасность, ты идешь и попадаешь под колеса. Эти обманные огни тянутся по всему миру, во все страны, опоясывая весь мир. И планета усеяна калеками, не знающими, что погубило их и почему; они тащатся из последних сил на изувеченных ногах по своей беспросветной жизни, считая, что боль – это суть существования, а регулировщики морали посмеиваются и говорят, что человек по природе своей не способен ходить».

Этих слов не было в сознании Черрил, но она наверняка произнесла бы их, если бы смогла найти; вместо них в ней внезапно вспыхнула ярость, заставившая ее колотить кулаками по железному столбу светофора, по раструбу, хрипевшему насмешливым скрежетом звуковых сигналов.