Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Я останусь здесь, на своей работе, – заговорил Голт. – Только не пытайся увидеть меня. Тебе придется вынести то, что вынес я и от чего хотел тебя избавить, тебе придется вести прежнюю жизнь, зная, где я, желая меня, как я желал тебя, но не позволяя себе приблизиться ко мне. Не ищи меня здесь. Не приходи ко мне домой. Не позволяй им увидеть нас вместе. А когда дойдешь до конца, когда будешь готова бросить дорогу, не говори им, просто нарисуй мелом символ доллара на пьедестале статуи Ната Таггерта – где ему и место, – потом возвращайся домой, и я появлюсь в течение суток.

Дагни склонила голову в безмолвном обещании.

Но когда Голт повернулся, чтобы уйти, по ее телу неожиданно пробежала дрожь, напоминавшая первый трепет пробуждения или последнюю конвульсию жизни, и закончилась невольным криком:

– Куда ты?

– Превратиться в столб, стоять с фонарем до рассвета – это единственная работа, какую мне поручает твой мир и какую получит от меня.

Она схватила его за руку, чтобы удержать, следовать за ним, следовать слепо, оставив все, кроме возможности видеть его лицо.

– Джон!

Он сжал ее запястье, вывернул руку и отвел:

– Нет.

Потом поднес ее к губам, и прикосновение их было более страстным признанием, чем все, какие он сделал, и пошел вдоль уходящих вдаль рельсов. Дагни показалось, что и он, и рельсы одновременно покидают ее.

Когда она, пошатываясь, вошла в зал Терминала, первый грохот колес сотряс стены здания, словно внезапное биение остановившегося сердца. Храм Ната Таггерта был тихим, пустым, негасимый свет отражался от мраморного пола. По нему, шаркая, шли несколько оборванцев. На ступеньках пьедестала, под статуей сурового, торжествующего человека, сидел бродяга в лохмотьях, сутулясь в покорном смирении с судьбой, он напоминал птицу с ощипанными крыльями, которой некуда деться, отдыхающую на первом попавшемся выступе.

Дагни опустилась на ступени пьедестала, словно такая же отщепенка. Запыленная пелерина плотно окутывала ее плечи. Она сидела, подперев голову рукой, не способная ни плакать, ни двигаться. Ей казалось, что она видит фигуру человека, держащего фонарь в поднятой руке, и эта фигура походила то на статую Свободы, то на человека с золотыми волосами, держащего фонарь на фоне полуночного неба, красный фонарь, остановивший движение мира.

– Не принимайте к сердцу, леди, что бы там оно ни было, – с вялым сочувствием сказал ей бродяга. – Все равно поделать ничего нельзя… Какой смысл, леди? Кто такой Джон Голт?

ГЛАВА VI. КОНЦЕРТ ОСВОБОЖДЕНИЯ

Двадцатого октября профсоюз сталелитейщиков компании «Риарден Стил» потребовал повышения зарплаты. Хэнк Риарден узнал об этом из газет; ему не выдвигали никаких требований и даже не сочли нужным поставить в известность. Требование было обращено к Совету Равноправия: почему перед другими сталелитейными компаниями не были поставлены подобные условия, никак не объяснялось. Риарден не мог понять, исходит ли данное требование именно от его рабочих: установленные Советом правила выборов в профсоюзные органы делали это невозможным. Ему лишь удалось узнать, что группа активистов состояла из новичков, которых Совет тайком в последние несколько месяцев направлял на его заводы.

Двадцать третьего октября Совет Равноправия отверг ходатайство профсоюзов, отказав в повышении зарплаты. Если по этому вопросу проходили какие-то слушания, то Риарден ничего о них не знал. С ним не советовались, и его не ставили в известность. Он ждал, не задавая никаких вопросов.