Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

Когда он ехал в Нью-Йорк, ощущение руля в руках и струящегося навстречу ровного шоссе действовало на него странно ободряюще. Он испытывал чувство предельной четкости и расслабленности, чувство действия без напряжения, казавшееся необъяснимо юношеским, и это ощущение походило на простой, удивленный вопрос: «А зачем действовать как-то по-другому?»

Когда на горизонте появился Нью-Йорк, Риардену показалось, что он обладает какой-то светлой ясностью, хотя очертаний его на таком расстоянии было не разглядеть, ясностью, вызванной словно бы исходящим от него самого светом. Он смотрел на громадный город, не думая о том, что из него сделали другие, для него это был не город гангстеров, попрошаек, отверженных и проституток, Нью-Йорк был величайшим промышленным достижением в истории человека, а все остальное ничего не значило. Во взгляде Риардена на Нью-Йорк было чувство духовного сродства с этим городом, и он не мог насмотреться на него, словно видел в первый раз или в последний.

Риарден постоял в тихом коридоре отеля «Уэйн-Фолкленд» перед дверью номера, в который нужно было войти; ему потребовалось немалое усилие, чтобы поднять руку и постучать; когда-то этот номер занимал Франсиско д’Анкония. По гостиной с бархатными драпировками и голыми полированными столами плавал сигаретный дым. В этой комнате с дорогой мебелью и безо всяких личных вещей царила атмосфера унылой роскоши, подобающей для кратковременного пребывания, такая же гнетущая, как атмосфера ночлежки. Когда он вошел, в дыму поднялись пятеро: Уэсли Моуч, Юджин Лоусон, Джеймс Таггерт, доктор Флойд Феррис и худощавый, сутулый человек, похожий на хитрого теннисиста, представился он как Тинки Холлоуэй.

– Ну, хорошо, – сказал Риарден, обрывая приветствия, улыбки, предложения выпить и высказывания о критическом положении в стране, – чего вы хотели?

– Мы здесь как ваши друзья, мистер Риарден, – сказал Тинки Холлоуэй, – только как ваши друзья, собравшиеся неофициально поговорить о более тесном взаимодействии.

– Мы хотим воспользоваться вашими выдающимися способностями, – сказал Лоусон, – и вашим профессиональным советом относительно проблем промышленности страны.

– Люди вроде вас нужны в Вашингтоне, – сказал доктор Феррис. – Вам нет нужды так долго оставаться посторонним, когда ваш голос нужен на самом верху национального руководства.

«Противно то, – подумал Риарден, – что эти речи – всего лишь наполовину ложь; другая половина в их истерично-настойчивом тоне представляет собой невысказанное желание как-то представить это полной правдой».

– Чего вы хотели? – снова спросил он.

– Ну как… послушать вас, мистер Риарден, – ответил Уэсли Моуч с испуганной улыбкой, улыбка была нарочитой, страх подлинным. – Мы… мы хотим узнать ваше мнение о национальном промышленном кризисе.

– Мне нечего сказать.

– Но, мистер Риарден, – подал голос доктор Феррис, – мы хотим только возможности сотрудничать с вами.

– Я уже однажды сказал во всеуслышание, что не сотрудничаю под дулом пистолета.

– Не могли бы мы зарыть томагавк в такое время? – умоляюще спросил Лоусон.

– То есть пистолет? Действуйте.

– Что?

– Пистолет держите вы. Заройте его, если сможете.

– Это… это просто оборот речи, – объяснил, хлопая глазами, Лоусон. – я выражался образно.

– Я нет.

– Неужели мы не можем объединиться в интересах страны в такое критическое время? – спросил доктор Феррис. – Неужели мы не можем пренебречь нашими расхождениями во взглядах? Мы готовы пойти с вами на компромисс. Если вас не устраивает какой-то аспект нашей политики, скажите, мы издадим директиву…

– Кончайте, ребята. Я приехал не затем, чтобы помогать вам делать вид, будто мое положение лучше, чем на самом деле, и что между нами возможен какой-то компромисс. Перейдем к делу. Вы приготовили какой-то новый капкан для сталелитейной промышленности. Какой?