Атлант расправил плечи - Айн Рэнд (2011)

– Любит.

– Но уничтожил ее.

– Да.

Дагни подняла воротник пальто и пошла дальше навстречу ветру.

– Я общался с ним, – опять заговорил Эдди некоторое время спустя. – Его лицо… не похоже на лица других, оно… по нему видно, что он очень многое понимает… я бывал рад всякий раз, видя его там, в столовой… я просто общался с ним… вряд ли отдавал себе отчет, что он расспрашивает меня… но он задавал очень много вопросов о железной дороге и… и о тебе.

– Спрашивал он когда-нибудь, как я выгляжу, когда сплю?

– Да… Да, спрашивал… я как-то застал тебя спящей в кабинете, и когда упомянул об этом, он…

Эдди внезапно умолк, словно о чем-то догадался.

Дагни повернулась к нему в свете уличного фонаря, приподняла лицо и молча держала его на полном свету, словно в ответ и в подтверждение мысли Уиллерса.

Эдди закрыл глаза.

– О господи, Дагни! – прошептал он.

Они молча пошли дальше.

– Он уже ушел, так ведь? – спросил Эдди. – С ТерминалаТаггертов?

– Эдди, – заговорила Дагни внезапно суровым голосом, – если тебе дорога его жизнь, никогда не задавай этого вопроса. Ты не хочешь, чтобы они нашли его, так ведь? Не давай им никаких наводок. Не заикайся никому о том, что знаешь его. Не пытайся выяснить, работает ли он еще на Терминале.

– Ты хочешь сказать, что он по-прежнему там?

– Не знаю. Знаю только, что может быть.

– Сейчас?

– Да.

– Все еще?

– Да. Помалкивай об этом, если не хочешь его уничтожить.

– Я думаю, он ушел. И не вернется. Я не видел его с тех пор… с тех…

– С каких? – резко спросила Дагни.

– С конца мая, с того вечера, как ты уехала в Юту, помнишь? – Эдди сделал паузу, вспомнив ту встречу и полностью поняв ее значение. И с усилием сказал: – Я видел его в тот вечер. Потом уже нет… я ждал его в столовой… Он больше не появлялся.

– Думаю, он больше не покажется тебе на глаза. Только не ищи его. Не наводи справок.

– Странное дело. Я даже не знаю, какой фамилией он пользовался. Джонни…

– Джон Голт, – продолжила за него Дагни с легким, невеселым смешком. – Не заглядывай в платежную ведомость Терминала. Его фамилия все еще есть там.

– Вот как? Все эти годы?

– Двенадцать лет. Вот так.

Минуту спустя Эдди сказал:

– Это ничего не доказывает, я знаю. В отделе кадров после Директивы 10–289 из платежной ведомости не убирают никаких фамилий. Если человек увольняется, они предпочитают давать его фамилию и работу своему голодающему другу, а не сообщать об этом в Объединенный комитет.

– Не расспрашивай ни кадровиков, ни кого бы то ни было. Не привлекай внимания к его имени. Если ты или я станем наводить справки о нем, кое-кто может заинтересоваться. Не ищи его. Не делай никаких шагов в этом направлении. И если случайно увидишь его, держись так, будто он тебе незнаком.

Эдди кивнул. Спустя некоторое время произнес негромким, сдавленным голосом:

– Я не выдал бы его даже ради спасения железной дороги.

– Эдди…

– Что?

– Если когда-нибудь увидишь его, скажи мне.

Он кивнул.

Когда они прошли два квартала, Эдди негромко спросил:

– Ты собираешься в один прекрасный день бросить все и исчезнуть, правда?

– Почему ты спрашиваешь?

Это было чуть ли не воплем:

– Правда?

Дагни ответила не сразу; когда заговорила, нотка отчаяния в ее голосе звучала лишь сдержанной монотонностью:

– Эдди, если я уйду, что станет с поездами Таггертов?

– Через неделю никаких поездов Таггертов не будет. Может, даже меньше, чем через неделю.