Триумфальная арка - Эрих Ремарк (1946)

— Да оглянись же! Видишь, какой разгром. Посмотри, как он разбушевался! Боюсь, снова придет! Ты еще не знаешь, на что он способен!

Опрокинутый стул на полу, лампа. Осколки стекла.

— Будешь ходить по комнате — надевай туфли, — сказал Равик. — Чтобы не порезаться. Вот все, что я могу тебе посоветовать.

Среди осколков лежала какая-то фотография. Он разгреб ногой битое стекло и поднял ее.

— На вот, возьми… — Равик бросил фото на стол. — И оставь меня наконец в покое.

Она стояла, загородив собой дверь, и смотрела на него. Выражение ее лица изменилось.

— Равик, — сказала она тихим сдавленным голосом. — Думай обо мне что хочешь, мне все это безразлично. Я часто лгала. И буду лгать! Ведь только этого вы и хотите. — Жоан сбросила фотографию со стола. Она упала изображением кверху, и Равик увидел, что это не тот мужчина, с которым Жоан была когда-то в «Клош д'Ор». — Все вы этого хотите, — продолжала она с презрением. — Не лги, не лги! Говори только правду! А скажи вам правду — и вы не в силах вынести ее. Никто ее не выносит! Но тебя я обманывала не часто. Тебя — нет. Тебя я вообще не хотела обманывать.

— Ладно, — сказал Равик. — Не будем вдаваться в подробности.

Вдруг ему почему-то стало больно. Он начал злиться на себя. Он не хотел снова испытывать боль.

— Да, тебя мне не нужно было обманывать, — повторила она и посмотрела на него почти умоляющим взглядом.

— Жоан…

— Я и сейчас не обманываю тебя. Нисколько не обманываю, Равик. Я позвонила тебе потому, что действительно боялась. Хорошо еще, что я успела вытолкнуть его за дверь и запереться. Он без конца стучался и орал. Тогда я позвонила — это было первое, что пришло мне в голову. Что же тут плохого?

— Ты была чертовски спокойна и ничуть не напугана, когда я пришел.

— Его ведь здесь уже не было. И потом я подумала, ты придешь и поможешь мне.

— Ладно. Теперь все в порядке, и я могу идти.

— Он вернется. Он грозил вернуться. Сейчас он сидит где-нибудь и пьет, я знаю. А если он придет сюда пьяный, то будет совсем не такой, как ты… Он не умеет пить.

— Довольно! — сказал Равик. — Замолчи! Все это слишком глупо. У тебя хороший замок в двери. И не выкидывай больше таких фокусов.

Она не двигалась с места.

— Что же мне тогда делать? — неожиданно простонала она.

— Ровным счетом ничего.

— Я звоню тебе… три, четыре раза… ты не подходишь к телефону. А если отвечаешь, то требуешь, чтобы я оставила тебя в покое. Что все это значит?

— Это значит — ты должна оставить меня в покое.

— В покое? То есть как это так в покое? Что же мы, автоматы, что ли, которые можно завести и в любую минуту остановить? Мы проводим ночь вместе, все чудесно, мы полны любви, и вдруг — оставь меня в покое!

Увидев лицо Равика, она умолкла.

— Я так и думал, — сказал он. — Я предвидел, что ты и тут постараешься извлечь для себя выгоду! Как это на тебя похоже! Ты знала, что тогда у нас была последняя встреча, что на ней и нужно остановиться. Ты пришла ко мне, и нам было тогда так хорошо именно потому, что это была последняя встреча, и мы простились, полные друг другом, и так бы все это и осталось у нас в памяти. А ты не смогла придумать ничего лучшего, чем спекулировать на этом, как базарная торговка, ты снова зачем-то настаиваешь, пытаешься искусственно продлить то, что случается раз в жизни и больше не повторяется. Я не захотел этого, и ты прибегла к отвратительному трюку, и теперь приходится снова толочь воду в ступе, снова касаться вещей, одно упоминание о которых — уже бесстыдство.

— Я…

— Ты это знала, — прервал он ее. — Зачем снова лгать? Я не хочу повторять то, что ты сказала. Для меня это слишком тяжело. Мы тогда прекрасно поняли друг друга. Ты обещала никогда больше не приходить.

— Но ведь я и не пришла.

Равик пристально посмотрел на нее. Ему стоило большого труда сдержать себя.

— Не пришла, но позвонила.