Красавица - Анастасия Евлахова (2021)

– Шемус? Это кто еще такой? Ты что, мобусу своему имечко придумала? Ну даешь.

– Шемус!

Молчание.

– Слушай, у тебя же нет другого выхода. Ты отказала мне с фестивалем, ты меня опозорила перед всем универом, ты мне должна. А я свое забираю. Сейчас я тебе предлагаю по-хорошему. Но если нужно, я возьму свое силой.

Парр наступал на нее, а Мора пятилась. Парр не просто над ней насмехается – ему втемяшилось с ней переспать. Да какой Бездны!..

– Думаешь, я шутки шучу? А ты поспрашивай девчонок. Они тебе с радостью расскажут. Никто им, конечно, не верит, но потрепаться о таком они любят. Вот и побудь для бедняжек хоть раз благодарным слушателем.

Мора уперлась спиной в столбик кровати. Метнулась было вбок, к дивану, чтобы потом, протиснувшись между креслами, проскочить обратно к двери, но Парр перехватил ее за руку и крепко сжал.

– Не будь дурой.

В глазах его полыхала такая ярость, что Мора содрогнулась. А Хенна ведь предупреждала… Только вот Хенна с ним.

– Тебе не понравится, – вдруг выдавила Мора.

– Это почему? – На губах у Парра снова заиграла улыбка.

– Тебя Хенна пошлет.

Мора думала, что ее слова изумят Парра, но он только громко фыркнул:

– Серьезно? Решила, что все про меня знаешь?

Мора не дышала. Последнее средство – и не сработало. Пальцы у нее так похолодели, что она почти перестала их чувствовать. И тут за спиной Парра вспыхнули зеленые искры – побежали по пологу кровати, как будто праздничные огоньки зажглись.

В этот раз видение накатило куда стремительнее, чем прежде. Мора даже не успела представить, что будет, если Парр воспользуется ее замешательством. Она только увидела, что ковер из-под ее ног взметнулся в воздух, а вместе с ним и диван, и кресла, и туалетный столик странно завалило, перекосило и схлопнуло.

* * *

В зале было темно и гулко, и только в арочных проемах играли сполохи зеленого. Глаза Ицы еще не привыкли к полумраку, и после режущего белого света коридоров этот зал казался мрачным подземельем. Стены, арки и своды здесь были сделаны из затененного стекла. Пол под ногами уходил округлыми ступеньками в центр зала, а там из самой середины каменной чаши возвышался серый, почти лишенный коры ствол шириной в несколько обхватов. Казалось странным, что такое старое, некрасивое дерево оставили расти прямо в помещении. Но Ица знала, почему его не тронули. В основании ствола светлели поперечные, давно зарубцевавшиеся, как царапины, полосы – как будто ствол хотели спилить, но передумали. Страшно представить, какое землетрясение охватило остров, когда Древо пытались уничтожить… Очевидно, что здешние люди не чувствовали его силу – они будто ничего и не замечали. А Ица чувствовала. Вибрации в зале увеличились в несколько раз и теперь кружили ей голову не на шутку.

– …Радикальные меры, Ваше Святейшество, только радикальные меры сейчас и имеют смысл. Как вы не понимаете! Если сейчас мы с вами упустим момент…

У чаши, наполненной, словно водой, зелеными отблесками, стояли двое. Резкие голоса мешали Ице слушать Древо, и она поморщилась.

– Спокойнее, Маккус, спокойнее. Я не устану повторять: эмоции нам ни к чему. Не стоит так выходить из себя.

– Выходить из себя? Ваше Святейшество, да пока мы тут мешкаем… Все ее файлы, все ее голопроекции проверяли и перепроверяли от и до. Ошибки быть не может, это она. Это метка. Если и действовать, то сейчас!

Ица спускалась по пологим ступенькам медленно, не скрываясь. Она и не думала прятаться, хотя могла бы переждать за колонной, но те двое в ее сторону даже не смотрели.

– Вы забываетесь, Маккус. Не мы с вами вдвоем принимаем решения. Вы не хуже меня знаете, что означает слово «Квартум».

– Этого языка уже никто не помнит. И народа того уже тысячи оборотов нет. К чему так цепляться за прошлое?