Сумерки - Дмитрий Глуховский (2007)

Что голоса, однако же, сделались громче, и что я услышал, как меня кличут по имени, а после на меня плеснули водой, отчего я пришёл в сознание. Что вверху, у горла сенота, увидел я нашего проводника, Хуана Начи Кокома, и с ним ещё нескольких индейцев. Что люди эти сбросили мне вниз верёвки, которыми я обвязал себя, и что при помощи этих верёвок они подняли меня со дна страшного колодца, и положили на живую зелёную траву. И что возблагодарил я тогда Пресвятую Деву Марию, и плакал как ребёнок, а после снова забылся.

Что проснулся я в небольшой индейской деревушке, и было мне сказано, что в беспамятстве я провёл ещё несколько дней. И что в этой деревушке меня кормили и выхаживали, и приложили целебные листы к моей покалеченной ноге, отчего мучившая меня боль прошла, и опухоль спала.

Что когда мой ум и дух вернулись ко мне, позвал я Хуана Начи Кокома и стал расспрашивать его, как удалось ему бежать от Васко де Агилара и брата Хоакина, и зачем он захотел выручить меня из колодца. Что проводник поведал мне, как на одной из стоянок солдаты взбунтовались, отказываясь идти через болота; другой же дороги не было, поскольку священный сакб, по которому мы пришли в Калакмуль, вёл только в одну сторону.

Что Васко де Агилар пробовал усмирить мятежников силой, но был смертельно ранен ударом кинжала; и что сам Хуан Начи Коком, улучив миг, обрезал верёвку, коей был привязан к раненому, и сумел скрыться в зарослях. Что, помня доброе моё к нему отношение, и желая воздать мне за него, повернул он назад и шёл через лес, пока не был остановлен обитающими рядом с Калакмулем индейцами. Что эти индейцы пленили его и вначале хотели убить, но что жрец их, услышав мольбы моего проводника, не допустил казни, и выслушал его. Узнав же, что Хуан Начи Коком пытается спасти меня, и что оба мы пострадали, желая защитить от поругания и уничтожения древние индейские рукописи, жрец этот приказал его освободить. Что так же приказал он и извлечь меня из сенота вопреки местному обыкновению, по которому смертным нет обратного пути из жертвенного колодца, как нет грешной душе выхода из Преисподней.

Что с этим преудивительным человеком, жрецом, я после имел длительные беседы, сносясь с ним посредством Хуана Начи Кокома. И что сообщил он мне сведения, переменившие меня и преобразившие мою жизнь.

Что, по словам этого жреца, священная индейская книга, за какой охотился по поручению отца Диего де Ланды брат Хоакин, была для его народа источником великих бед, и потому так усердно оберегалась от любопытных. Что книга эта, в точности, как говорил мне ранее Хуан Начи Коком, последний из сынов выродившейся царской династии, была сводом прорицаний, главным среди которых было предречение конца мира.

Что вера индейского народа в непреложность этих предречений была совершенна, и что все города, и все люди, и все цари его жили в точном соответствии с пророчествами. День же, обозначенный в оной книге, как день гибели мира, по индейскому календарю уже наступил, и случилось это за века до прибытия на Юкатан испанцев.

Что свершившееся в тот день стало для индейского народа его концом, одновременно же и его самой страшной тайной, и величайшим позором. Ибо время было жрецами высчитано неверно, и прорицание не осуществилось; однако вера майя в обречённость мира, и в непогрешимость великого предсказания, и в правоту колдунов и астрологов была так огромна, что они сами исполнили пророчество.

Что в обозначенный день ушли они из городов, и сожгли свои дома, и разбрелись по лесам, и что не стало больше государств и княжеств, а стали разрозненные племена. Что с годами забыты были и искусство скульптуры, и строительное ремесло, в коем достигли индейцы несказанных высот, и грамота, и многие обычаи богослужения. И что стал этот проклятый день не концом мира, а гибелью народа; те же, кто не желал верить в предсказанное, назывались отступниками и поносились, и жилища их разорялись, и селения были преданы огню.