Мертвые возвращаются? - Тана Френч (2010)

— Еще рано говорить что-либо конкретное, но пока мой выбор пал на Бэннона. На сегодняшний день он единственный, на кого заводили дело. Пять лет назад двое американских туристов припарковали машину и загородили ему ворота, а сами тем временем прошли прогуляться пешком. И тут возвращается Бэннон и не может загнать домой своих овец. В сердцах он бьет ногой по машине, да так, что у той на боку остается вмятина. Ему вменяют в вину нанесение ущерба чужой собственности и грубость по отношению к посторонним людям. Так что вандализм вполне в его духе.

— А другие чисты как младенцы?

— Бирн утверждает, что несколько раз видел обоих в легком подпитии, однако не в такой степени, чтобы упечь их в каталажку за появление на улице в нетрезвом виде. За любым из них, возможно, водятся грехи, учитывая, что представляет собой Гленскехи, но в остальном да, оба чисты.

— Ты уже с ними поговорил?

Мне почему-то казалось, что я непременно должна взглянуть на Джона Нейлора. Пойти прямиком в паб — такое исключалось однозначно. Притвориться, будто я случайно забрела на ферму, где он работает — тоже не лучший вариант. Вот если бы удалось поприсутствовать на допросе…

Сэм расхохотался.

— Дай мне время. Сегодня я лишь закончил предварительный поиск. К завтрашнему утру рассчитываю иметь на руках исчерпывающую информацию по всем троим. Кстати, хотел у тебя спросить — ты бы не могла приехать, чтобы помочь мне с этим делом? Пробеги бумажки глазами еще раз — вдруг заметишь нечто такое, что я проглядел?

Честное слово, будь Сэм рядом, расцеловала бы его в обе щеки.

— Отлично! Где? Когда?

— Я был уверен, что ты захочешь взглянуть собственными глазами, — произнес он с улыбкой. — Я бы предложил Ратовенский участок. Лучше всего, конечно, было бы проведать их дома, чтобы не спугнуть, но мне бы не хотелось, чтобы ты ходила туда одна.

— Что ж, неплохая мысль, — сказала я. — Вернее, очень даже замечательная.

Я была готова поклясться, что при этих моих словах Сэм расплылся в улыбке от уха до уха.

— Вот и мне так кажется. Как думаешь, сумеешь улизнуть от остальных?

— Скажу им, что еду кo врачу — мол, надо показать швы.

Стоило вспомнить про остальных, и мне стало грустно. Если вдруг Сэм действительно нарыл что-то такое по одному из них — пусть даже какую-то мелочевку, из-за которой даже не выдашь ордер на арест, — то все кончено. Придется вернуться в Дублин, в родную «бытовуху».

— А если им захочется пройти вместе с тобой внутрь?

— Не исключено, но я им не позволю. Попрошу Джастина и Дэниела, чтобы высадили меня в Уиклоу возле больницы. А ты потом можешь меня там подобрать. Или мне лучше взять такси до Ратовена?

Сэм рассмеялся.

— Думаешь, я упущу такой шанс? Девять тридцать тебя устроит?

— Еще как! — ответила я. — И еще, Сэм, я не знаю, насколько глубоко ты собираешься копать под этих троих, но прежде чем начнешь вести с ними разговоры, у меня для тебя есть кое-что новенькое. О той беременной девушке.

Меня вновь охватило какое-то липкое предательское чувство, однако я поспешила напомнить себе, что Сэм не Фрэнк и вряд ли нагрянет в Уайтторн-Хаус с ордером на арест и кучей нарочито дурацких вопросов.

— Похоже, история случилась в 1915 году. Имени девушки я не знаю, но ее любовником был Уильям Марч, 1894 года рождения.

После моих слов сначала последовало молчание, затем Сэм произнес:

— Ну ты молодчина! — Он не собирался скрывать восторг. — Как тебе удалось?

Из чего я сделала вывод, что Сэм участвовал в прослушке нерегулярно. Слава Богу, подумала я и даже удивилась своей радости по этому поводу.

— Дядюшка Саймон писал семейную историю. Пришлось упомянуть девушку. Подробности слегка отличаются, но в целом это одна и та же история.

— Погоди, — произнес Сэм. Было слышно, как он ищет в блокноте чистую страницу. — Ну вот, можешь продолжать.