Мертвые возвращаются? - Тана Френч (2010)

Несколько недель назад в этом месте перестало биться сердце Лекси. Воздух был нежный и теплый как парное молоко. Вскоре я отсидела мягкое место. Мошкара кружилась подобно крошечным лепесткам. Вокруг меня, где совсем недавно Лекси истекала кровью, из земли успели вырасти колокольчики, а также крошечный побег какого-то растения — кажется, боярышника. Казалось, это проросли капли ее крови.

Если Фрэнк и прохлопал прямой эфир, через несколько часов, вернувшись завтра утром на работу, он наверняка прослушает наш разговор. Мне, конечно, следовало бы позвонить ему, или Сэму, или обоим, чтобы решить, как лучше использовать то, что мне стало известно, но ощущение было такое, что стоит мне встать, заговорить или даже сделать глубокий вдох, и моя бедная голова не выдержит — расколется, а содержимое выльется в высокую траву.

Боже, а ведь как я была уверена! Впрочем, кто меня в чем-то обвинит? Эта девица была подобна рыси, которой ничего не стоит перегрызть попавшую в капкан лапу. Слово «навсегда» не из ее лексикона. Я пыталась убедить себя, что Лекси планировала оставить ребенка в больнице, чтобы его потом усыновили какие-нибудь добрые люди. Сама она, как только встанет на ноги, сбежит из клиники, и ее машина исчезнет с парковки в поисках очередной земли обетованной. Теперь я была убеждена в ином: игры, в которые Лекси играла с Недом, не предполагали побега из клиники, пусть даже самой дорогой. На карту была поставлена вся ее жизнь — вернее, две жизни.

И точно так же, как она позволила остальным вылепить из себя — причем совершенно бессознательно с их стороны! — этакую взбалмошную младшую сестренку в более чем странной семейке; точно так же, как позволила Неду сделать из нее ходячий набор понятных ему клише, так и меня заставила видеть в ней ту, кого я хотела видеть: этакий универсальный ключ, способный открыть любую дверь, бесконечный хайвей, ведущий в будущее. Увы: похоже, я ошиблась. Даже Лекси, которая не задумываясь оставляла позади очередную прошлую жизнь, в конце концов обрела свой путь и была готова на него свернуть.

Я еще какое-то время сидела в разрушенной сторожке, бережно сжимая в ладони побег растения, такой нежный, что я боялась повредить его. Не знаю даже, сколько времени прошло, прежде чем я нашла в себе силы подняться. Я плохо помню, как дошла до дома. Какая-то часть меня все еще надеялась, что откуда-то из-за живой изгороди, полыхая яростью, выскочит Джон Нейлор и набросится на меня, и тогда я смогу выместить на нем все, что накопилось в душе.

Дом был освещен подобно рождественской елке; туда-сюда сновали силуэты, изнутри доносились голоса. На какое-то мгновение я замерла в растерянности, не понимая, что происходит. Неужели случилось нечто ужасное? Кто-то при смерти? Или дом покосился и осел на бок, извергнув из себя некую давно отгремевшую вечеринку, и не случится ли так, что я, ступив на газон, перенесусь, допустим, в 1910 год? А потом за мной захлопнулась калитка, Эбби, распахнув французские окна, крикнула: «Лекси!» — и, путаясь в длинной белой юбке, бегом бросилась по траве мне навстречу.

— Я заждалась тебя!

Она запыхалась, на щеках румянец, в глазах блеск, волосы растрепались и грозили окончательно вырваться на свободу из оков заколок. Было видно, что она успела как следует принять.

— Мы тут решили слегка оттянуться. Раф с Джастином приготовили коньячно-ромовый пунш. Не знаю, что они еще в него добавили, но зелье бьет наповал. А раз занятий завтра ни у кого нет, мы решили послать все подальше — все равно в колледж нам не надо. Как тебе план?

— Классная идея! — воскликнула я.

Собственный голос показался мне каким-то чужим. Мне не сразу удалось взять себя в руки, но, судя по всему, Эбби ничего не заметила.