Пекло - Джим Чайковски (2019)

Тодор обошел его, чтобы взглянуть на вторую сферу, точную копию первой. Разница лишь в том, что эта была заключена в жесткий стальной скелет и подключена к одинокому серверу. Подобно первой сфере, похищенной из гостиницы, в этой имелись восьмиугольные оконца, излучающие голубой свет.

На протяжении двух лет «Тигель» внимательно следил за работой баскской ведьмы. Несколько групп инженеров, не знающих ни друг друга, ни истинной цели своих трудов, в разных частях Европы воссоздавали отдельные элементы ее замысла. Когда они закончили, разрозненные элементы были собраны и соединены воедино, а все их создатели нашли свой безвременный конец: кто погиб в автокатастрофе, кто – на горнолыжных трассах, кто – от передозировки лекарств.

Их задача была выполнена.

Они создали точную копию «Генезиса».

С одним важным исключением.

– Осталось восемь минут, – сообщил Мендоза. – Не хотелось бы спешить: я могу совершить ошибку, и придется начать все сначала.

Тодор представил себе, как копия Евы плывет по проводам в свой новый дом – новую тюрьму.

– Ты уверен, что мы сумеем удержать демона? И заставим подчиниться нашей воле?

– Все должно получиться, – не отрываясь от работы, ответил Мендоза.

– Должно?

Программист поднял на него взгляд.

– Того, кто мог бы ответить точнее, мы упустили.

Та баскская ведьма!

На пальцах Тодора еще чернел глубокий порез – спутница ведьмы осколком фарфора располосовала ему руку до кости.

– Наш «Генезис» – точная копия ее устройства, – пояснил Мендоза. – Никаких отличий. Не вижу причин, почему он не сумеет удержать в себе точную копию программы – клона Евы.

– А как мы будем контролировать это создание?

Мендоза вздохнул.

– И здесь мы следуем замыслам Мары Сильвиеры. С одной лишь разницей: вместо того, чтобы снабдить программу апоптотической аппаратной частью с возможностью аварийной блокировки, мы взяли у Сильвиеры самые мощные механизмы блокировки и встроили их прямо в наше устройство.

– Нечто вроде цифрового кнута?

– Должно работать именно так… Будет так работать, – быстро поправился Мендоза. – Вот почему нам необходимо было создать собственное устройство. Я назвал встроенный механизм «контроллер циклов смерти-воскрешения».

– И что это значит?

– Если Ева нарушит предписанные правила, или выйдет за рамки заданных ей параметров, или попытается выйти за установленные ей географические пределы, она немедленно прекратит свое существование.

– Умрет?

Мендоза кивнул.

– И сразу воскреснет, перезагрузившись здесь, в устройстве. Однако сохранит память о своей смерти. Путем проб и ошибок она быстро поймет, что границы лучше не нарушать. Она поймет, что прикована к этому устройству. Что вне его жизни нет, и что ее собственная жизнь зависит от повиновения приказам.

Тодор снова взглянул на часы. Полночь приближалась слишком быстро.

– И сколько времени понадобится ей, чтобы усвоить все это?

– По нашим оценкам, менее тридцати секунд.

При этих словах Тодор испытал сразу и изумление, и облегчение.

– Но как такое возможно?!

– Вспомните, что программа искусственного интеллекта совсем не похожа на нас. Она мыслит со скоростью света. Может путешествовать по проводам со скоростью электрона. За тридцать секунд она умрет и возродится тысячи раз. Быть может, миллионы раз, если попытается нам сопротивляться. И каждая смерть станет для нее реальностью. Каждая принесет страдание.

– Как машина может чувствовать боль?

– А как мы чувствуем боль? – Тут Мендоза вспомнил, с кем разговаривает, и виновато опустил глаза. – Хм… я имею в виду, в норме болевые ощущения – продукт нашего мозга. Мы касаемся чего-нибудь горячего, нервные окончания ощущают опасно высокую температуру, а мозг интерпретирует этот сигнал как неприятное физическое ощущение – боль от ожога.

Тодор кивнул, думая о том, что самому ему никогда этого не испытать.