Маятник Фуко - Умберто Эко (1999)

В любом случае альтернатив не имелось. После исчезновения Алье Бельбо не мог указать полиции лицо, вручившее ему чемодан. Если даже полиция поверила бы ему, выходило, что чемодан он получил от человека, находящегося в розыске по обвинению в убийстве, и что он этому находящемуся давал работу в течение как минимум двух лет. Хорошее алиби.

Но хуже того. Чтобы элементарно интерпретировать случившиеся события, которые и без того напоминали детектив — а между тем необходимо было их разъяснить, как для себя, так и для полиции — следовало отправляться от таких предпосылок, которых никак не могло быть. То есть надо было принять за данность, что План, изобретенный нами, совпадает тютелька в тютельку, вместе с финальным аккордом — выдуманной погоней за нереальной Картой — с действительно существующим Планом, в котором на самом деле участвуют и Алье, и Раковский, и Рачковский, и Рагоцкий, и господин бородач, и Трис, и так далее вплоть до провэнских тамплиеров, и что полковник, таким образом, был прав. Но это означает, что прав он был ошибаясь, потому что в конечном счете План, выработанный нами, был не тот, что предложенный им, а если был прав его План, был неправ наш, и наоборот, а если был прав наш, то зачем понадобилось Раковскому десять лет тому назад похищать у полковника неправильный План?

От одного только чтения записей Бельбо, занесенных в Абулафию, мне хотелось колотиться головой о стенку. Чтобы увериться, что хотя бы стенка существует реально. Я представлял себе, как должен был чувствовать себя он-то, Бельбо, в тот день и в последующие дни. А между тем на этом его повесть не кончалась.

Пытаясь хоть что-нибудь узнать, он телефонировал Лоренце. Ее тоже не было. Он не сомневался, что больше Лоренцу не увидит. В определенном смысле Лоренца была креатурой, выдуманной Алье. Алье же был креатурой, выдуманной Бельбо, а кем был выдуман он, Бельбо, Бельбо не знал. Он опять развернул газету. Единственное, что абсолютно несомненно: фоторобот — это он. Чтобы снять последние колебания, именно в эту минуту поступил еще один звонок. Тот же балканский акцент и те же рекомендации. Встреча назначена в Париже.

— Кто вы такие? — прокричал Бельбо.

— Мы из Трис, — ответил голос. — Что такое Трис, вы знаете лучше нас.

Тогда Бельбо решился. Он снял телефон и позвонил Де Анджелису. На коммутаторе не хотели соединять, Бельбо даже подумал, что комиссар больше там не работает. Но в конце концов его переключили на кабинет Де Анджелиса.

— Кого мы слышим, доктор Бельбо, — произнес комиссар каким-то саркастическим тоном. — Вы застали меня совершенно случайно. Сижу на чемоданах.

— Чемоданах? — в ужасе подскочил Бельбо при этом слове.

— Да, перехожу на работу в Сардинию. Надеюсь, там спокойнее.

— Доктор Де Анджелис, я должен поговорить с вами о важном деле. О той истории…

— Какой истории?

— С пропажей полковника. И насчет еще… Помните, когда-то вы спрашивали Казобона, знает ли он, что такое Трис. Так вот, я слышал о Трис. Я должен сообщить вам очень важные…

— Не надо сообщать мне ничего. Меня это уже не касается. И вообще, вам не кажется, что вы немного затянули?

— Да, я готов признать, я кое о чем умолчал тогда, давно. Но сейчас я вам все расскажу.