«Надо еще поработать, — написала она, — привет всем в Мельбурне!» Родительское помутнение, безумие Мерсера уже испарялись туманной дымкой на заре. Мэй открыла следующий запрос, от парикмахерской домашних животных в Атланте. Получила 99, послала опросник, вернулась к 100, послала еще шесть опросников, и на пять клиент ответил. Она открыла следующее письмо, на сей раз из Бангалора, и как раз приспосабливала шаблон к запросу, когда вновь прилетело сообщение от Эдварда. «Видела просьбу моей дочери?» — спросил он. Мэй проверила свои мониторы в поисках какой-то просьбы от дочери Эдварда. В конце концов он уточнил, что у дочери другая фамилия и она школьница из Нью-Мексико. Распространяет информацию о судьбе бизонов в штате и просит Мэй подписать петицию, а также помянуть кампанию на всех возможных площадках. Мэй ответила, что постарается, и тотчас об этом квакнула. «Спасибо!» — написал Эдвард, а спустя несколько минут ее поблагодарила и его дочь Хелина. «Самой не верится, что мою петицию подписала Мэй Холланд! Спасибо!» — написала она. Мэй ответила еще на три запроса, ее рейтинг упал до 98, и хотя она не раз и не два послала всем трем клиентам опросники, удовлетворения ей не светило. Чтобы поднять средний рейтинг с 98 до 100, надо получить 100 примерно за двадцать два ответа; она глянула на часы. 00:44. Времени полно. Прилетело еще одно сообщение от Хелины — та интересовалась работой в «Сфере». Мэй посоветовала ей то же, что и всем, и послала электронный адрес отдела кадров. «Замолвишь за меня словечко?» — спросила Хелина. Мэй ответила, что сделает все возможное, если учесть, что они с Хелиной никогда не встречались. «Но ты меня уже неплохо знаешь!» — ответила та и прислала ссылку на свой профиль. Порекомендовала Мэй почитать там несколько эссе о защите дикой природы и еще одно, с которым она поступила в колледж, — сказала, что оно по-прежнему актуально. Мэй ответила, что постарается прочесть, когда сможет. Дикая природа и Нью-Мексико напомнили про Мерсера. Лицемерный недотепа. Куда подевался человек, который занимался с ней любовью на краю Великого каньона? Они тогда очень удачно заблудились — Мерсер забрал ее из колледжа, и они поехали по юго-востоку, без графика, без планов, понятия не имея, где сегодня будут ночевать. Шквалом промчались через Нью-Мексико, потом в Аризону, там остановились, отыскали утес над каньоном, вообще не огороженный, и под полуденным солнцем Мерсер ее раздел, и за спиной у нее был обрыв в четыре тысячи футов. Мерсер ее обнимал, а в душе у нее не было сомнений, потому что тогда он был силен. Тогда он был молод, он умел мечтать. А сейчас состарился и ведет себя так, будто совсем одряхлел. Мэй отыскала страницу профиля, которую сделала Мерсеру, — страница пустовала. Мэй послала запрос технарям — выяснилось, что Мерсер пытался страницу стереть. Послала ему квак — ответа не получила. Проверила сайт его компании, но его тоже стерли; осталось только объявление о том, что у Мерсера теперь сугубо аналоговый бизнес. От Хелины пришло новое сообщение: «Ну и как тебе?» Мэй ответила, что пока не успела прочитать, и следующее сообщение пришло от Эдварда, отца Хелины: «Было бы здорово, если б ты порекомендовала Хелину на работу в „Сфере“. Не хотим давить, но мы на тебя рассчитываем!» Мэй снова пообещала обоим сделать все, что в ее силах. На второй монитор прилетело оповещение о кампании «Сферы» по уничтожению ветряной оспы в Восточной Африке. Мэй поставила подпись, отправила смайлик, пообещала дать на это дело пятьдесят долларов, квакнула. Тотчас увидела, что Хелина и Эдвард переквакнули. «Мы делаем, что можем! — написал Эдвард. — Услуга за услугу?» В 01:11 накатила чернота. Во рту стало кисло. Мэй закрыла глаза и увидела провал — из него пробивался свет. Она открыла глаза. Глотнула воды, но от этого только сильнее запаниковала. Поглядела, сколько у нее зрителей; всего 23 010, но не хотелось, чтоб они увидели сейчас ее глаза и прочли в них страх. Она снова зажмурилась: вполне естественно, если на минутку, после стольких-то часов за монитором. «Просто передохнуть хочу», — напечатала она и отправила. Но когда закрыла глаза, провал стал отчетливее, оглушительнее. Что такое она слышит? Крик под бездонной водою, пронзительный визг миллиона затопленных голосов. Она открыла глаза. Позвонила родителям. Нет ответа. Написала им — ничего. Позвонила Энни. Нет ответа. Написала ей — ничего. «Сферическим поиском» проверила, где Энни, но той не было в кампусе. Зашла в профиль Энни, пролистала несколько сотен фотографий — в основном из командировки в Европу и Китай; глаза резало, Мэй опять зажмурилась. И увидела провал, и оттуда рвался свет, и под водой кричали. Открыла глаза. Снова написал Эдвард: «Мэй? Ты там где? Хорошо бы знать точно, сможешь ли ты помочь. Напиши обязательно». А что, Мерсер правда может вот так исчезнуть? Она его найдет, она не сдастся. Поискала Мерсера — может, он с кем-нибудь другим переписывался. Ничего. Позвонила ему — номер отключен. Очень агрессивный шаг — сменить номер и не оставить нового. Что она когда-то в нем нашла? Отвратительная жирная спина, эти ужасные клочья волос на плечах. Господи, да где же он? Ищешь кого-то и не можешь найти — совсем плохи дела. На часах 01:32. «Мэй? Снова Эдвард. Ты не могла бы сказать Хелине, что в ближайшее время посмотришь ее сайт? А то она слегка расстроилась. Ей бы любое слово ободрения помогло. Я знаю, что ты хороший человек, ты не станешь нарочно пудрить ей мозги — ну, обещать помощь, а потом делать вид, что знать ее не знаешь. Привет! Эдвард». Мэй сходила на сайт Хелины, прочла одно эссе, похвалила, сказала, что Хелина очень умная, затем квакнула — рассказала всем, что Хелина из Мельбурна/Нью-Мексико — яркий голос, с ней нужно считаться, ее работу следует всемерно поддерживать. Но провал внутри не закрывался, а его нужно срочно закрыть. Не зная, что еще сделать, она включила «Сферический опрос» и кивнула: начнем.