Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

— Ну, не знаю. Парочка уже умерли, так что… не знаю. Может, прокачусь мимо домов, и все. Пробелы заполнить. Не знаю. Ой, — он повернулся к ней, просветлев, — но у меня случились откровения. В основном, конечно, обычные воспоминания. Но одна семья — у них была девочка постарше, лет пятнадцати, а мне было двенадцать. Я мало что помню, но знаю, что она была моей первой серьезной сексуальной фантазией.

Эти слова, «сексуальная фантазия», подействовали на Мэй как по волшебству. В прошлом, едва они произносились при мужчине или им самим, неизбежно следовала дискуссия о фантазиях в целом, а также некая постановка той или иной фантазии. Чем они с Фрэнсисом и позанимались, хотя и недолго. Его фантазия была такая: выйти из комнаты, постучаться, притвориться подростком, который заблудился и стучится в дверь красивого пригородного дома. Мэй надлежало изобразить одинокую домохозяйку и пригласить Фрэнсиса в дом; одеться при этом полагалось скудно, а хотеть общества — отчаянно.

В общем, Фрэнсис постучался, она встретила его в дверях, он сказал, что заблудился, а она ответила, что пускай он скинет эти старые шмотки, она даст ему что-нибудь мужнино. Фрэнсису так это понравилось, что дела прогрессировали стремительно, спустя считанные мгновения он остался в чем мать родила, а Мэй сидела на нем верхом. Минуту-другую, пока она вздымалась и опадала, он лежал под ней и глядел изумленно, точно маленький мальчик в зоопарке. Потом глаза его захлопнулись, он принялся содрогаться, тоненько взвизгнул и зарычал, кончая.

Теперь Фрэнсис чистил зубы, а Мэй, измученная, охваченная не то чтобы любовью, но неким подобием удовлетворения, забилась под толстое одеяло и повернулась лицом к стене. На часах 03:11.

Из ванной вернулся Фрэнсис.

— У меня есть еще одна фантазия, — сказал он, натянув на себя одеяло и едва не тычась лицом Мэй в шею.

— Мне уже почти сны показывают, — пробормотала она.

— Не, ничего сложного. Шевелиться не надо. Это вербальная штука.

— Ладно.

— Я хочу, чтоб ты поставила мне оценку, — произнес он.

— Что?

— Просто рейтинг. Как в ЧК.

— Типа, от одного до ста?

— Ну да.

— Что мне оценивать? Как ты выступил?

— Ага.

— Ну перестань. Не хочу я тебя оценивать.

— Это же для прикола.

— Фрэнсис. Ну пожалуйста. Я не хочу. Это мне убивает всю радость.

Фрэнсис сел, тяжело вздохнул:

— А мне убивает всю радость, если я не знаю.

— Чего не знаешь?

— Как у меня получилось.

— Как у тебя получилось? Нормально получилось.

Фрэнсис в отвращении громко фыркнул.

Мэй повернулась к нему:

— Что такое?

— Нормально? — переспросил он. — У меня получилось нормально!

— О боже мой. Блестяще. Идеально. Говоря «нормально», я имею в виду, что лучше быть не могло.

— Ладно, — сказал он, придвигаясь ближе. — Почему тогда ты сразу не сказала?

— Я и сказала.

— Ты считаешь, «нормально» — то же, что «идеально» и «лучше быть не могло»?

— Нет. Конечно нет. Я просто устала. Надо было точнее выражаться.

Самодовольная улыбка растянула Фрэнсису лицо.

— И тем самым ты доказала, что я прав.

— В чем ты прав?

— Мы сейчас поспорили о твоих словах и что они значат. Мы понимали их значение по-разному и поэтому ходили кругами. Но если бы ты сказала число, я бы понял сразу. — И он поцеловал ее в плечо.

— Ладно. Ясно, — сказала она и закрыла глаза.

— Ну? — спросил он.

Она открыла глаза и узрела молящий рот Фрэнсиса.

— Что ну?

— Ты мне так и не скажешь число?

— Ты правда хочешь число?

— Мэй! Ну конечно хочу.

— Ладно, сто.

И она снова отвернулась к стене.

— Такое число?

— Такое число. Ты получил идеальную сотню.

Кажется, Мэй расслышала, как он улыбается.

— Спасибо, — сказал он и поцеловал ее в затылок. — Спокночи.

* * *