Сфера - Дэйв Эггерс (2014)

Оставшись в аквариуме одна, акула все кружила, неугомонная и вечно голодная. Мэй замялась: сколько ей тут стоять, долго ли зрителям смотреть? Решила, что побудет здесь, пока не уйдет Стентон. А тот стоял у аквариума долго. Все не мог насмотреться на акулу, на ее нервное верчение.

— Что ж, увидимся, — наконец промолвил он. Кивнул Мэй, а затем и ее зрителям — их набралось уже сто миллионов. Кое-кто ужасался, но многие восторгались и жаждали продолжения.

* * *

В туалетной кабинке, наставив объектив на дверь, Мэй поднесла записку Тау к самому носу, чтобы не увидели зрители. Тау требовал встречи наедине и подробно объяснял, где они встретятся. Когда Мэй будет готова, написал он, пускай выйдет из туалета, включит звук и скажет: «Я иду обратно». Все решат, что она возвращается в туалет по неизвестной, но срочной гигиенической надобности. А Тау в этот момент на полчаса выключит ее трансляцию и все камеры «ВидДали», которые могут ее засечь. Случится, конечно, небольшой переполох, но иного выхода нет. На кону, писал он, ее жизнь, жизнь Энни, жизнь ее родителей. «Все на свете, — писал он, — шатко застыло над пропастью».

Это будет ее последняя ошибка. Мэй сознавала, что это ошибка — встречаться с ним, да еще не перед камерой. Но акула разбередила ее, подталкивала к неверным решениям. Ах, если бы кто-нибудь принимал решения за Мэй — уничтожил бы все сомнения, все шансы потерпеть неудачу. Однако нужно ведь выяснить, как Тау все это провернул? Может, Мэй проверяют? В этом есть некая логика. Если ее готовят к великим свершениям, наверняка же устроят ей проверку? Да как пить дать.

И она выполнила инструкции Тау. Вышла из туалета, сказала зрителям, что возвращается, и едва трансляция выключилась, последовала указаниям. Сошла вниз, как в ту странную ночь с Кальденом, повторила путь, которым они шли, когда он водил ее в глубокое подземелье, где поселили и поливали холодной водой Стюарта и все, что видел Стюарт. Когда добралась до места, Кальден — ну, или Тау — ее уже поджидал, привалившись к красному контейнеру. Он стащил вязаную шапку с бело-серых волос, но не снял кенгуруху, и от этого гибрида, от Тау и Кальдена в одном лице, на Мэй накатило отвращение, и когда он шагнул к ней, она заорала:

— Нет! Он замер.

— Стой, где стоишь, — велела она.

— Мэй, я не опасен.

— Я тебя не знаю.

— Прости, что не сказал, кто я такой. Но я не врал.

— Ты сказал, тебя зовут Кальден! Это не вранье?

— Помимо этого, я не врал.

— Помимо этого? Помимо того, что соврал, кто ты такой?

— Ты ведь понимаешь, что у меня не было выбора.

— Что вообще за имя такое — Кальден? Где ты его взял? На сайтах «Выбираем имя ребенку»?

— Ага. Нравится?

Его улыбка пугала. Мэй не надо быть здесь, надо уйти сию секунду.

— Я, наверное, лучше пойду, — сказала она и шагнула к лестнице. — По-моему, это какой-то чудовищный розыгрыш.

— Мэй, подумай головой. Вот мои права. — Он протянул ей водительские права. На фотографии — чисто выбритый темноволосый человек в очках, более или менее похожий на Тау, каким она его помнила, Тау из видеотрансляций, со старых фотографий, с портрета маслом у дверей библиотеки Бейли. Имя — Таулер Александр Господинов. — Посмотри на меня. Что, не похож? — Он сходил в свою пещеру в пещере, которую однажды делил с Мэй, и вернулся в очках. — Видишь? Теперь понятно, да? — И, словно отвечая на ее следующий вопрос, прибавил: — Я всегда выглядел очень заурядно. Сама знаешь. Потом избавился от очков, от кенгурух. Поменял внешность, пластику. Но главное, поседел. И отчего, как по-твоему?

— Понятия не имею, — сказала Мэй.

Тау обвел руками красный контейнер, и зал, и огромный кампус наверху.

— Вот из-за этого всего. Из-за этой ********[42] акулы, которая пожирает весь мир.

— А Бейли и Стентон знают, что ты тут шляешься под другим именем? — спросила Мэй.