Семь смертей Эвелины Хардкасл - Стюарт Тёртон (2018)

Не желая терять времени, забираю ключ с компасом и отправляюсь на поиски следующего красного флажка. Постоянно проверяю, не увязался ли за мной лакей: здесь, в глуши, очень легко подстроить нападение.

Через какое-то время подхожу к развалинам хижины Чарли Карвера. Тут был пожар, пламя уничтожило крышу, оставив только четыре закопченных стены. Обломки трещат под ногами. Вхожу в хижину, вспугиваю кроликов, перепачканных пеплом; они в страхе разбегаются. В углу хижины виднеется остов старой кровати, на полу валяется ножка стола – свидетельства прерванной жизни. Эвелина говорила, что хижина сгорела в тот самый день, когда Карвера повесили.

Скорее всего, лорд и леди Хардкасл устроили огненное погребение своим воспоминаниям.

Кто сможет обвинить скорбящих родителей? Карвер погубил их сына, и они дотла выжгли все следы его существования.

Заброшенный сад на задворках обнесен полусгнившей изгородью; за годы без присмотра она обвалилась. Сад зарос кустами лиловых и желтых цветов, столбики изгороди увиты колючими плетьми с красными ягодами.

Наклоняюсь завязать шнурок, и тут из леса выходит камеристка.

Лицо ее искажает неимоверный ужас.

Она смертельно бледнеет, роняет корзинку, грибы рассыпаются по траве.

– Вы Мадлен? – спрашиваю я.

Она отступает, испуганно озирается.

– Не бойтесь, я вас не обижу. Мне нужно…

Я не успеваю договорить, как она убегает в чащу. Путаясь в сорняках, я бросаюсь за ней, спотыкаюсь об изгородь, падаю.

Поднимаюсь и вижу, как ее черное платье мелькает между стволами. Надо же, какая она проворная. Окликаю ее, но звук моего голоса лишь подстегивает ее. Ничего страшного, я быстрее и сильнее. Не хочу ее пугать, но нельзя упускать ее из виду, иначе с Эвелиной случится непоправимое.

– Анна! – раздается голос Белла где-то поблизости.

– Помогите! – испуганно кричит Мадлен, всхлипывает от страха.

Она так близко. Протягиваю руку, надеюсь ухватить камеристку за локоть, но пальцы бессильно скользят по складкам платья. Не удержавшись на ногах, я снова падаю.

Пригнувшись, она пробегает под веткой, натыкается на пенек. Я хватаю ее за подол, она опять вскрикивает, и тут мне в лицо гремит выстрел. Пуля ударяет в дерево за спиной.

От неожиданности я разжимаю пальцы, Мадлен бросается к Эвелине, выходящей из леса. У Эвелины в руках черный револьвер, тот самый, который она принесет на кладбище, но страшнее всего ее гнев. По выражению ее лица ясно, что она готова меня пристрелить за малейший промах.

– Я не… Позвольте, я вам все объясню… – прерывисто говорю я, упираясь ладонями в колени.

– У таких, как вы, всегда готово объяснение, – произносит Эвелина, приобнимая испуганную камеристку свободной рукой.

Мадлен рыдает, дрожит всем телом. Я осознаю, что Дарби наслаждается этим зрелищем. Чужой страх его возбуждает. Он испытывал его неоднократно.

– Простите… умоляю… это недоразумение, – лепечу я, делая шаг вперед.

– Не подходите, Джонатан, – предупреждает Эвелина, сжимая револьвер обеими руками. – Оставьте в покое девушку. И вообще, всех девушек.

– Я не…

– Ваша мать – давний друг семьи, и только по этой причине вам все сходит с рук, – обрывает его Эвелина. – Если я еще раз увижу или услышу, что вы пристаете к служанкам, то я вас пристрелю. – Не отводя от меня дула револьвера, она снимает пальто, накидывает его на дрожащие плечи Мадлен, шепчет испуганной камеристке: – Пойдемте. Я никому не позволю вас обидеть.

Они скрываются в чаще, а я остаюсь в лесу. Запрокидываю голову, жадно глотаю холодный воздух, надеюсь, что струи дождя охладят мое раздражение. Я пришел сюда, чтобы защитить Эвелину от нападения, надеясь опознать преступника, но, оказывается, злодей – это я. Я гоняюсь сам за собой, да еще и до смерти напугал ни в чем не повинную девушку. Может быть, Даниель прав, и будущее изменить невозможно?

– Вы теряете время, – говорит Чумной Лекарь у меня за спиной.