От прежней смелости не осталось и следа. Силы иссякли. Ясность сознания, которая всего лишь два часа назад была такой же прочной и постоянной, как шрам на теле, пропала, казалось, не только из его головы — она вообще улетучилась и из комнаты, и из здания, а вместо нее сознание наполнилось предчувствием чего-то ужасного. Им овладело прочное и неизбывное чувство близкой и нехорошей смерти. Может быть, уже прямо здесь, на этом самом стуле, ему предстоит получить удар такой силы, от которого он упадет затылком на пол, после чего его тело забьется в конвульсиях, глаза зальет кровь, а язык настолько глубоко западет в гортань, что никто не сможет его вытащить. А может, причиной его смерти явится сердечная недостаточность: сердце уже колотится в грудной клетке, как пойманная крыса о стальные прутья капкана. А может, когда они выпустят его отсюда, если они вообще его выпустят, он, выйдя на улицу, услышит за спиной неожиданный и оглушительный сигнал автобуса, от которого упадет на спину, и толстые шины проедут прямо по его голове и, не останавливаясь, понесут тяжелую машину дальше.

А где Селеста? Да и знает ли она вообще, что копы взяли его и держат здесь? Да и волнует ли ее это? А как Майкл? Он скучает без отца? Самое плохое в его смерти это то, что Селесте и Майклу придется переехать. Правда, это будет для них лишь кратковременным неудобством, но они переживут это и начнут новую жизнь, ведь каждый день множеству людей приходится начинать жизнь заново. И только в фильмах существуют люди, настолько сильно привязанные к мертвым, что их жизни замирают и останавливаются, как сломанные часы. В реальной жизни смерть — это чисто земное явление, событие, забываемое всеми, кроме самого усопшего.

Дэйву частенько случалось размышлять над вопросом о том, могут ли умершие смотреть с небес на тех, кого они оставили на земле, и плакать от того, как легко и беззаботно их любимые продолжают жить без них. Ну вот, к примеру, Юджин, сын Верзилы Стенли. А вдруг и он в своих белых больничных кальсонах, склонив вниз маленькую лысую голову, наблюдает откуда-то из эфира, как его отец хохочет в баре, и думает: «Эй, отец, а как же я? Ты хоть помнишь обо мне? Ведь я же жил, был живым».

У Майкла появится новый папаша и, кто знает, может, потом он будет учиться в колледже и рассказывать какой-нибудь девочке об отце, который учил его играть в бейсбол, об отце, о котором он едва-едва помнит. Как давно это было, станет приговаривать он. Сколько времени прошло.

И Селеста все еще достаточно привлекательна, чтобы заинтересовать другого мужчину. Она должна будет это сделать. Одиночество, скажет она своим подругам, меня уже достало. А он отличный парень. И к Майклу он относится хорошо. А ее подруги тут же, в мгновение ока, предадут память о Дэйве, растопчут ее. Они скажут, тебе повезло, дорогая. И для здоровья полезно. Так что садись, не раздумывая, на этот велосипед и вперед к новой жизни.

А Дэйв будет пребывать в заоблачных высях вместе с Юджином. Они оба будут смотреть вниз, взывая к любимым, но живущие на земле не услышат их голосов.

Господи!.. Дэйв хотел сейчас только одного: забиться в угол и сжаться в комок. Он чувствовал себя абсолютно разбитым. Он знал, если эти копы появятся перед ним сейчас, ему конец. Он скажет им все, что они захотят услышать, стоит им только проявить по отношению к нему немного теплоты и дать ему еще одну банку «Спрайта».

Вдруг дверь следственной комнаты, расположенная напротив стула, на котором сидел измученный страхом и жаждой Дэйв, раскрылась и молоденький крепкого вида дознаватель, чей взгляд был одновременно беспристрастным и повелительным, — каким он и должен быть у дознавателя — вошел в комнату.

— Мистер Бойл, прошу вас пройти со мной.

Дэйв встал и пошел к двери, руки его слегка дрожали — алкоголь продолжал выходить из его тела.

— А куда? — осмелился спросить Дэйв.