Таинственная река - Деннис Лихэйн (2004)

— Шайка каких-то бродяг с жуткими рожами. Половина из них низкорослые, почти карлики с одинаковыми лицами.

Братья Сэваджи. Черт их побери.

— Ладно, иду, — решительно сказал Шон.

В любую секунду Вэл Сэвадж был готов к тому, что его арестуют. Чака, возможно, тоже; ведь кровь Сэваджей — а она редко бывает спокойной — сейчас клокотала, как пламя в аду. Братья кричали на копов, а копы выглядели так, как будто вот-вот пустят в ход свои дубинки.

Джимми стоял рядом с Кевином Сэваджем, считавшимся одним из наиболее здравомыслящих братьев, в нескольких ярдах от ограничительной ленты, возле которой бесновались Вэл и Чак. Тыча пальцами чуть не в лица полицейских, они кричали:

— Там наша племянница, вы понимаете это, безмозглые куски дерьма?

Джимми, у которого внутри все кипело, пока еще мог контролировать себя. Он стоял молча, с растерянным лицом и пустым взглядом, но уже с трудом подавлял порывы гнева. Ладно, вот ее машина, всего в десяти футах отсюда. Правда, ее саму пока что никто не видел со вчерашнего вечера. Но на спинке сиденья водителя он видел кровь. Да, все это не предвещает ничего хорошего. Но ведь почти целый батальон копов ищет ее, и пока еще там, за лентой, не потребовались черные мешки, в которые пакуют мертвые тела. Так что, пока…

Джимми видел, как один из полисменов, явно старше всех по возрасту, закурил сигарету, и его охватило жгучее желание выхватить ее у него изо рта и горящим концом засунуть эту сигарету ему в ноздрю со словами: «Иди, черт тебя подери, туда и ищи мою дочь».

Он начал считать от десяти до одного — этому он научился на Оленьем острове, — считал медленно, представляя себе мысленным взором цифры, плывущие перед глазами, плывущие и пропадающие в темных закоулках его подсознания. Это помогло ему как-то абстрагироваться от того, что происходило рядом. Ведь то страшное и ужасное, на что он смотрит сейчас, столкнувшись со страхом, который, словно электрический ток, течет вместе с кровью по его жилам, может привести к взрыву. А тогда и Сэваджи сорвутся, и все они проведут остаток дня в камере, а не на улице, где в последний раз видели его дочь.

— Вэл, — окликнул свояка Джимми.

Вэл Сэвадж отпустил ограничительную ленту, за которую держался одной рукой, опустил и вторую руку, указательный палец которой почти упирался в окаменевшее лицо копа, и повернул голову в сторону Джимми.

Джимми покачал головой.

— Кончай.

Вэл бросился к Джимми.

— Да они же, гады, вообще плюют на нас, Джим. Они же ничего не говорят.

— Они делают свое дело, — ответил Джимми.

— Да какое к черту дело, Джим? При всем уважении… ведь это же не лавка, где продают пышки.

— Вы хотите помочь мне? — спросил Джимми, обращаясь к Вэлу и появившемуся за его спиной Чаку, который был хотя и почти вдвое выше брата, но при этом, однако, гораздо менее опасен; правда, гораздо опасней большинства местных жителей.

— О чем разговор, — ответил Чак. — Говори, что надо делать.

— Вэл, — начал Джимми.

— Что? — почти выкрикнул Вэл. Глаза его буквально вращались от злости, сочившейся, подобно запаху, изо всех пор.

— Так вы хотите помочь?

— Да, да, да, я хочу помочь, Джимми. Господи, какого черта ты еще спрашиваешь, как будто ты не знаешь?

— Я знаю, — ответил Джимми, прилагая неимоверные усилия, чтобы говорить спокойно. — Конечно, я знаю, Вэл. Там моя дочь. Вы слышите, что я говорю?

Кевин положил руку на плечо Джимми, а Вэл отошел на шаг назад и, чтобы успокоиться, опустил голову вниз и стал рассматривать носки своих башмаков.

— Прости, Джимми. Прости, ладно? Я малость не в себе. Ну, не обращай внимания.

Джимми, стараясь придать голосу спокойствие и заставить мозг соображать, сказал:

— Вэл, ты и Кевин… ты слушаешь меня, Вэл? Пойдите к Дрю Пиджену; его дом на этой улице. Расскажите ему, что здесь происходит.

— К Дрю Пиджену? А зачем?