Книга тайн - Том Харпер (2011)

Он сгибался чуть не пополам, выставляя свою задницу публике, и водил носом по страницам Библии.

— Да, я не вижу ошибок, — неохотно соглашался он.

Ропот публики.

— Но повезти один раз может любому.

Я поднимал еще два экземпляра и демонстрировал их.

— А три раза? А если вы посетите мою мастерскую в Майнце, то найдете еще сотню таких же, готовых к продаже. И все они одинаковые в своем совершенстве.

Петер Шеффер (а именно он и был негодующим писцом) выпячивал грудь.

— Я тебе могу сделать не меньше. — Он начинал загибать пальцы в яростных арифметических подсчетах. — Они будут готовы к тысяча пятисотому году.

— А у меня они будут готовы к июню. — Я повышал голос, обращаясь к толпе. — Любой, кто хочет купить Библию или увидеть этот новый чудесный способ письма, может посетить меня до вторника в моем временном жилье под знаком дикого оленя. Или после этого в Майнце в «Хоф цум Гутенберге».

Многие люди из толпы проталкивались к нашему прилавку, желая узнать больше. Шеффер снимал свой сюртук, расчесывал волосы и присоединялся ко мне за столиком.

— За два года двадцать человек сделали почти две сотни этих книг, — услышал я, как он хвастается двум голландским торговцам.

Я лягнул его под прилавком: не следовало раскрывать все тайны нашего искусства или даже наводить людей на мысли, как можно добиться этого.

Но прежде чем я успел что-либо сказать, новый клиент потребовал моего внимания. Я увидел его издалека, вернее, увидел сутолоку, которая возникала с его приближением в толпе, расступавшейся перед ним. Я видел только вершину его митры. Но даже и она лишь едва возвышалась над окружающей толпой. Я разгладил на себе одежду и поправил тетради на столе.

— Епископ Триестский, — объявил священник.

Я поклонился.

— Ваше преосвященство.

— Иоганн?

Шапка с заостренным концом откинулась назад. Мне ухмылялось чисто выбритое смугловатое лицо. Но и тут я не понял, кто передо мной: титул ослепил меня и я никак не узнавал стоявшего передо мной человека.

— Эней?

— Эней стал более благочестивым. Ты клялся, что никогда не примешь сана.

— Разве? — Эней, казалось, был искренне удивлен. — Видимо, я имел в виду, что в то время я еще не был готов для этого.

Мы разговаривали в галерее собора. С другой стороны площади целая толпа священников и приспешников смотрела через двери, задаваясь вопросом, кто я такой.

— Когда я в последний раз видел тебя в Штрасбурге, ты заседал в соборе и строил козни против Папы. — Я показал на его богатые одеяния. — Теперь ты его посол.

— Я ничего не отрицаю. Это был грех неведения. Я умолял Папу о прощении, и он даровал мне его.

Он сказал это вполне серьезно, но даже у Энея это не получилось естественно. У меня возникло ощущение, что он повторял эти слова много раз.

— И еще ты пытался соблазнить замужнюю женщину. У тебя это получилось?

У него хватило такта покраснеть, хотя скорее от сожаления, чем от смущения.

— Говори потише. Ты знаешь, что небеса более благосклонны к одному раскаявшемуся грешнику, чем к девяноста девяти абсолютно безгрешным.

Мы завернули за угол галереи.

— Истинно тебе говорю, я уже не тот человек, каким был, когда ты видел меня в последний раз. Базельский собор… — Он взмахнул рукой, словно чтобы развеять дурной запах. — Они были такие зануды, Иоганн. Они не понимали, что их дело проиграно. Они обвиняли Папу, обвиняли друг друга. Некоторые даже обвиняли меня. В конечном счете мне был предложен пост секретаря при императоре Фредерике, и я принял его. Я поехал в Вену.

Он улыбнулся мне, забыв про свой гнев.