Книга тайн - Том Харпер (2011)

Моя маленькая стопка монет катастрофически уменьшалась, а нужная мне карта так и не находилась. Жак вытащил карту из колоды, сделал вид, что пристроил ее к другим, а потом сбросил на стол. За этим последовала ставка в серебряную монетку.

— Кто еще будет поднимать?

Тристан выругался и сбросил свои карты. Я посмотрел на свои: четыре последовательных оленя, включая восьмерку, и еще восьмерка зверей. Я не сомневался, что Жак хочет выбить меня из игры. Я еще ни разу за весь вечер не был так близок к выигрышу. Но денег у меня не осталось.

— Держи.

Вторая серебряная монетка упала на стол, покатилась по полированной поверхности и легла у горки ставок. Я поймал взгляд Тристана.

— Это за тебя. Теперь больше ставок не будет. Доиграйте, чтобы узнать, кто выиграл.

В этот момент я любил его сильнее, чем когда-либо раньше, хотя потом уже пришел к выводу, что сделал он это, желая досадить своему приятелю. Они были как стая диких собак, готовых вцепиться друг в друга при малейших признаках слабости.

Но пока в игре оставались двое. Жак пересел на другую сторону от огня, чтобы быть лицом ко мне. Половина его лица освещалась языками пламени, другая половина терялась в тени. Выбывшие затеяли игру между собой — делая ставки на то, карта какой масти будет сброшена следующей, через сколько кругов игра закончится, будет ли карта, которую сброшу я, старше сброшенной Жаком. Поскольку ставок мы больше не делали, игра наша пошла быстро. Наши руки мелькали над столом, словно мухи над куском мяса. Мы брали и сбрасывали карты почти мгновенно.

Жак вытащил пятерку оленей и сбросил ее. Несколько мгновений я колебался — не взять ли ее в расчете на шестерку, но тогда мне бы пришлось отдать ему одну из моих восьмерок. Я вытащил еще одну карту из колоды, перевернул и уже собирался сбросить, как вдруг рука моя замерла.

Это была восьмерка цветов. Я почувствовал резь в желудке. Господь где-то там, на небесах, явно смеялся надо мной. В третий раз за этот вечер на руках у меня были три восьмерки, и я ничего не мог с ними сделать. Я сбросил эту карту, и Жак, как я и предполагал, тут же взял ее. Он пристроил ее к своим картам и демонстративно сбросил ненужную. Я проводил ее взглядом. На лугу сидела дама, восхищаясь своим отражением в зеркале, а маленький олень вперился взглядом в кайму ее раскинутой юбки. Дама оленей.

Моя рука метнулась к этой карте, но ее перехватил в воздухе Жак, сжав так, что костяшки у меня хрустнули. Он держал меня, раскладывая свободной рукой свои карты на столе. Четыре восьмерки. Цветы, дикари, птицы и звери.

Тристан со злостью пнул ножку стола. Два его приятеля радостно заулюлюкали. Продолжая держать меня за руку, Жак сгреб горку монет в свою сторону.

— Постой.

Пальцы у меня готовы были вот-вот переломаться, но я не обращал внимания на боль. Я сжал зубы и положил свои карты на стол лицевой стороной вверх. Четыре оленя и восьмерка зверей. Еще одна восьмерка зверей.

Я высвободил руку и соединил две карты. Они были идентичны. Несходны, неподобны — совершенно одинаковы. Идеальные копии, две монеты, отлитые в одной форме.

Тристан первым понял, в чем дело. Двое других были медлительнее, но, когда они поняли, что их обманули, среагировали быстрее. Они набросились на Жака и сшибли его со стула. Они хотели скрутить его, но он оказался сильнее. Одного он отбросил ударом в пах, другого огрел кочергой и бросился к двери. Тристан побежал за ним, другие в меру сил похромали следом.

Я взял карту и тоже побежал за Жаком. Увидел я его в слякотном дворе перед домом. Его скрутили-таки друзья, которые с криками «мошенник» и «еврей» пинали и колотили его. Тристан в особенности был одержим безумием безжалостности, и я боялся, что он убьет Жака.