Заговор - Николя Бёгле (2019)

И вдруг шок.

Камера осталась неподвижной, как будто папа еще оставался на месте, тогда как его голова, с силой отброшенная назад в фонтане крови, раскололась надвое. Окаменев от увиденного, Кристофер услышал крики ужаса, доносившиеся из охваченной паникой разбегающейся толпы. Сотрудники службы безопасности выскочили из тени и утащили двоих церковников, также стоявших на балконе.

Телекомментатор не находил слов. Проронив «Боже мой!», он, как и все, онемел от изумления. Слышались крики вокруг него в студии.

Вынужденный все-таки снова взяться за микрофон, он пробормотал несколько слов об ужасном происшествии, в которое сам с трудом верит, и объяснил, что папа стал жертвой выстрела, судя по всему, в голову, и что в Ватикане царит полнейшее замешательство.

Страшно бледный Кристофер поднес руку ко рту, сначала не в состоянии думать вовсе, потом чувствуя, как в нем поднимается жуткий страх: с Сарой что-то случилось.

Он схватил телефон и нарушил запрет, наложенный им на себя: никогда не звонить ей, чтобы не помешать.

Он попал на автоответчик.

— Твою мать! — заорал он, еле сдерживаясь, чтобы не грохнуть телефон о землю.

Прошло несколько минут, прежде чем Кристофер вернулся к просмотру прямой трансляции, одновременно шаря по разным новостным сайтам в поисках малейшей информации о том, что происходит. И вдруг журналист произнес упавшим голосом:

«Только что нам сообщили, что… папа умер в результате пулевого ранения в голову. Кажется, стреляли с большого расстояния. Простите меня, я никак не могу поверить в это… На данный момент у нас нет никаких сведений о виновных в этом преступлении. Но, я повторяю: кардинал Клещинский, только что избранный верховным понтификом под именем Павел VII, умер».

Кристофер снова позвонил Саре и снова нарвался на автоответчик. Он тут же перезвонил в полицейское управление Осло. Его сразу соединили с директором Крипо, который сообщил, что не имеет никаких новостей об инспекторе Герин-ген и ему неизвестно, находится ли она в Ватикане. Еще сорок минут прошли в мучительной неопределенности и панике. А потом немыслимое превратилось в невероятное. На экране одного из круглосуточных новостных каналов появилась трясущаяся картинка: оператор быстро приближался к объекту съемки. Камера показала выходящих из маленького домика бойцов штурмовой группы спецназа в балаклавах, ведущих человека с опущенной головой.

Кристоферу словно полоснули по сердцу ножом, он чуть не потерял сознание. Он увидел, как мотается слева направо рыжая шевелюра Сары, которую спецназовец заставлял почти бежать к бронированному фургону. Неожиданно на экране появился титр: задержание подозреваемой, которая, предположительно, уже созналась в убийстве папы.

Когда спецназовцы сажали ее в машину, на мгновение, прежде чем металлические дверцы захлопнулись и бронированный фургон пулей сорвался с места, в кадре мелькнуло лицо Сары, Кристофер не прочел на нем ни страха, ни растерянности, но то, что он увидел, поразило его: это было лицо не той женщины, которую он любил. До такой степени она стала неузнаваемой.

— Папа!

Оглушенный, Кристофер не сразу услышал голос сына. Усилие, предпринятое им, чтобы изменить свой настрой, пока он поворачивался к мальчику, забрало столько энергии, что в тот момент, когда Симон бросился ему в объятия, он почувствовал тошноту, поднимающуюся из живота.

Он думал, что его вырвет, но прикосновение ребенка какой-то необъяснимой магией принесло ему такое счастье, что ничто другое больше не имело значения и не трогало его. Откуда шли эти волны тепла, которые он ощущал, которые обвивали его тело и тело Симона. Как он раньше жил без них?

— Мой дорогой, я так счастлив тебя видеть! — сказал он, а его горло перехватило сильнее, чем он хотел.

— Да ладно!.. — воскликнул Симон, видя, что Кристофер пытается скрыть слезы за улыбкой.

Они молча посмотрели друг на друга, и Симон, не спрашивая объяснений, обнял Кристофера.