Птица-радуга - Анна Платунова (2020)

— Чего же?

— Тебя! Так что давай обнимай меня и рассказывай свои ужасы.

Он обнял меня тихонько за плечо.

— Так лучше?

— Да. Так ты… значит…

Я не могла произнести это вслух.

— Так значит это ты, — выдохнула я.

— Да.

— С самого начала? И не было никогда никакого Джаспера?

— Да. Я сам себя придумал. Уроженец Дориана, восьмой ребенок в семье. Ловко я провел Юлиуса? Он бы ни за что не догадался. Даже заглянув в ящик, он подозревал кого угодно, но не меня.

— Но как такое возможно? Ведь ты… вы… можете только повторять, а не… — я задумалась, подбирая нужное слово.

— А не творить, — подсказал Джаспер. — Это сложно объяснить. Я расскажу тебе, кто мы. Не бойся. (Это Джаспер почувствовал, что я вцепилась ему в руку.) Ты здесь в безопасности.

— Да. Рассказывай.

— Этот замок, дом, цветок, называй, как хочешь, на самом деле еще и моя колыбель. Я родился здесь. Нет, не так. Появился здесь. Мы появляемся внутри таких колыбелей, растем с ними из земли. Когда цветок созреет и откроется, мы выходим в мир и осознаем себя. Сначала мы пустые, мы лишь сгусток сознания. Но когда мы впервые появляемся снаружи, наши собратья напитывают нас своей сущностью и так появляется разум…

— А проще можно? Ничего не поняла.

— Прости, Финик. Проще… Много веков назад я вылетел из цветка, мои собратья объединились со мной, ну, пролетели сквозь меня, и передали мне все свои мысли, весь опыт, накопленный нашим народом, всю нашу историю. Через считанные секунды я был зрелой, самостоятельной личностью, владеющей всей информацией.

— Бедный мой Джаспер. То есть ты родился из камня, у тебя никогда не было мамы и папы. Никто тебя не любил. Пролетели разочек через мозг и все, живи как знаешь. Как грустно…

— Мы другие. Я никогда не хотел чего-то иного. И не представлял, что может быть по-другому, пока…

— Пока тебя не поймал Юлиус.

— Да. Понимаешь, я ведь, правда, отправлен был с миссией изучить человечество, узнать его слабое место, чтобы потом можно было с легкостью завоевать его. В общем-то, только одно стояло у нас на пути — музыка. Была в ней какая-то сила, которая держит нас сильнее любых наноматериалов.

— Ну да, я знаю. И ты, в конце концов, эту загадку разгадал. Что, человечеству пора писать завещание?

Джаспер невесело усмехнулся.

— Мы бы ведь тогда с тобой сейчас не разговаривали, правда? Финик, не перебивай что ли, мне и так тяжело. Понимаешь, Юлиус приходил ко мне каждый вечер, рассказывал мне о вас. Рассказывал сказки, словно я был ребенком. Рассказывал вашу историю. Я постепенно учился видеть человечество его глазами. И, может быть, от того, что сам в этот момент был маленьким теплокровным страдающим существом, слова «любовь, доброта и сострадание» не были уже для меня пустым звуком. Ты помнишь сказку про Джинна из «1001 ночи»? Когда Джинн, томясь в бутылке, думает о том, что если спасут его сейчас, он осыплет своего спасителя сокровищами, потом, спустя время, думает о том, что оставит этому человеку жизнь, а в конце, измучившись ожиданием, клянется, что убьет того, кто, наконец, вызволит его. А со мной было наоборот. Я думал сначала, что скоро выберусь, и тогда ничто не спасет человечество. Позже, спустя год или больше, думал, что, возможно, оставлю человечество в покое. А под конец моего заключения уже точно знал, что не причиню людям никакого вреда. И тогда я понял, что такое музыка.

— И что же?