Птица-радуга - Анна Платунова (2020)

И я бросилась в сторону, куда показывал Джаспер. И действительно, вдалеке уже можно было различить силуэты людей. А фигура, идущая впереди, несомненно, принадлежала командору. Они шли в боевом облачении, держа на весу оружие. Но разве все это могло защитить от НИХ?

Я бежала и махала руками, пыталась кричать: «Назад! Поворачивайте назад!» Но все звуки уносил неистовый ветер, вдруг поднявшийся вокруг. Я подозревала, что это не просто ветер, а Джаспер, окутавший меня и оберегающий, пока можно. Потом я увидела, что Юлиус меня заметил, и тут же почувствовала, что ветер выпустил меня из своих объятий, напоследок аккуратно убрав пряди моих волос с лица.

— Только не сдавайся, Джаспер! — шепнула я ему, а потом закричала изо всех сил: –– Командор Шеман, назад! Все назад!

Но он, естественно, меня не послушал. Наоборот, теперь они почти бежали мне навстречу. Да и чему я удивляюсь: разве меня кто-нибудь когда-нибудь слушает?

— Где Джаспер?

— Командор, прикажите всем отступать к «Экспрессии»! Джаспер — это он. Ну, ОН! Вы понимаете? Он сейчас борется за наши жизни, хочет, чтобы мы успели улететь! Послушайте меня хоть раз!

Если командор и был шокирован, то на его лице это никак не отразилось. Не знаю, что сейчас происходило у него в душе, но вслух он сказал только:

— Отступаем!

И закрыл меня своей спиной.

И мы снова побежали. У меня уже дыхания не хватало, и в боку жутко кололо, а «Экспрессия» была еще так далеко. В какую-то секунду я повернула голову и посмотрела назад. Там, над землей, кружились в пугающем танце черные вихри. Они то сходились, то расходились. Я смотрела всего мгновение, но мне показалось, что в эпицентре маленький, но отважный вихрь борется до конца. «Не сдавайся! — шептала я. –– Не сдавайся!»

В воздухе стоял гул, такой же, как во время грозы, мне даже иногда начинало казаться, что земля уходит из-под ног. Юлиус, увидев, что я начинаю отставать, схватил меня за руку и потащил за собой.

Мы почти добежали. Мы почти успели. «Экспрессия» высилась перед нами в каких-то десятках метров, когда гул вдруг стих. Мы все почувствовали, что наши тела обдало ледяным воздухом, и впереди прямо из ниоткуда стали появляться человеческие фигуры. Они появлялись и продолжили двигаться к нам навстречу, пока не подошли совсем близко. Странные это были люди, наполовину слепленные из сгустков темного тумана, лица у всех были с грубыми, резкими чертами лица, словно сделанные наспех. И все же… На такое прежде они были неспособны. Значит… Что это значит, я и сама толком понять не могла. Стояла, тяжело дыша, глядя на негостеприимных хозяев планеты, и ждала.

И вдруг они все посмотрели на меня. И меня словно молнией пронзило: у всех пришельцев были глаза Джаспера. Его чудесные фиолетовые глаза. А потом они заговорили, и эта речь звучала непривычно, один начинал ее, потом внезапно замолкал и тут же подхватывал другой, словно все они заранее знали, что надо говорить.

— Финик, не грусти… Я все равно… не смог бы… жить в этом мире… а в твоем мире я чужой… Прости и прошу… ради меня… будь счастлива…

Я всхлипнула, уткнувшись в плечо Юлиуса, и он обнял меня свободной рукой.

Один из пришельцев сделал шаг нам навстречу и сказал:

— Уходите. Мы не причиним вам вреда.

А потом они просто растворились в воздухе.

— Его больше нет, — прошептала я, и сама не могла поверить этим словам.

— Он есть, — сказал командор. — В каждом из них. Навсегда.

Последующие два дня я почти не помню. Я заболела, лежала в медицинском отсеке в лихорадке и бреду. Как потом объяснил доктор Саймон, это нервное, от перенапряжения. Мне было очень плохо. Все время мерещился Джаспер. Я тянула к нему руки, но другие руки, теплые и чуть шершавые, сжимали мои пальцы.

— Все будет хорошо, Мурка, — говорил Юлиус, а это был именно он, протирая мой лоб чем-то приятно холодным. — Спи, моя хорошая.