Террор - Дэн Симмонс (2015)

Крозье вздохнул, выбрасывая вперед трость. Он мечтал о встрече с Софией два года в антарктических льдах, но теперь понимал, что их визит останется незаметным событием на фоне обычных политических дрязг и оскорбительных нападок на губернатора. Он подавил следующий вздох. Ему было сорок девять лет, а он вел себя как дурак.

– Вы не хотели бы прогуляться к Утконосову пруду завтра? – спросила София.

Крозье налил еще виски в стакан. Сверху донесся леденящий душу вопль, но то просто завывал арктический ветер в остатках такелажа. Капитан искренне сочувствовал вахтенным.

Бутылка была почти пустой.

Тогда и там Крозье решил, что они возобновят переправку провианта и снаряжения на Кинг-Уильям этой зимой, несмотря на темноту и снежные бури, несмотря на постоянную угрозу со стороны существа во льдах. У него не оставалось выбора. Если им придется покинуть корабли в ближайшие месяцы – а сдавленный льдами «Эребус» уже обнаруживал признаки неминуемого разрушения, – они не смогут просто стать лагерем здесь, на льду, рядом с местом гибели кораблей. В обычных обстоятельствах такое решение имело бы смысл – далеко не одна злополучная полярная экспедиция в аналогичной ситуации располагалась лагерем на льду и ждала, когда течение Баффинова залива отнесет их на сотни миль к югу, в открытое море, – но этот лед никуда не двигался, а здесь, на замерзшем море, защитить лагерь от чудовищного зверя будет еще труднее, чем на каменистом берегу полуострова или острова в двадцати пяти милях отсюда, в темноте. И он уже схоронил там свыше десяти тонн провианта и снаряжения. Остальное надлежит переправить туда до возвращения солнца.

Крозье отхлебнул немного виски и решил, что сам возглавит следующий санный поход. Горячая пища являлась единственным средством, способным укрепить моральное состояние замерзших людей, лишенных надежды на скорое спасение и дополнительных порций рома, посему в ближайшее время он распорядится снять камбузные печи с вельботов – надежных шлюпок, оснащенных для продолжительного плавания на случай, если настоящие корабли придется бросить в море. Фрейзеровские патентованные плиты, установленные на «Терроре» и «Эребусе», слишком громоздки и неподъемны для транспортировки – и мистер Диггл будет выпекать на своей плите лепешки вплоть до момента, когда Крозье отдаст приказ покинуть корабль, – так что лучше воспользоваться печами с вельботов. Четыре железные печи – тяжеленные, что дьяволовы копыта, – тащить будет трудно, особенно вместе с дополнительным грузом снаряжения, продовольствия и одежды, но на берегу они будут в безопасности и их можно будет быстро растопить в любой момент, хотя сам уголь тоже придется перевезти по искрещенному торосными грядами замерзшему морю, преодолев двадцать пять миль выстуженного ада. На Кинг-Уильяме не росли ни деревья, ни кустарник, как не росли они нигде в пределах многих сотен миль к югу отсюда. Печи отправятся на берег в следующую очередь, решил Крозье, и он отправится с ними. Они поволокут груженые сани в кромешной тьме и лютом холоде – и пусть дьявол заберет отставших.

Следующим апрельским утром 1843 года Крозье и София выехали к Утконосову пруду.

Крозье ожидал, что они поедут в легкой двухместной коляске, на какой выезжали в Хобарт, но София распорядилась оседлать двух лошадей и погрузить на мула корзинку со съестными припасами и различные принадлежности для пикника. Она сидела в седле по-мужски. Предмет одежды, поначалу принятый Крозье за темную «юбку», на деле оказался гаучосами. Белая холщовая блузка, надетая с мешковатыми брюками, казалась одновременно по-женски изящной и по-мужски непритязательной. София была в широкополой шляпе, защищавшей лицо от солнца, и в высоких, до блеска начищенных сапожках из мягкой кожи, стоимость которых, вероятно, равнялась годовому капитанскому жалованью Крозье.