Террор - Дэн Симмонс (2015)

Теперь капитан постоянно носил с собой два пистолета, когда выходил из палатки, – свой большой револьвер в правом кармане шинели, как обычно, и двухзарядный двуствольный маленький пистолет (который американский капитан дальнего плавания, много лет назад продавший его Крозье, презрительно называл «пугачом для речных крыс») – в левом. Он больше не повторял однажды допущенной ошибки и никогда одновременно не отправлял на задание самых надежных своих людей – Кауча, Дево, Джонсона и нескольких других, – оставляя в лагере недовольных вроде Хикки, Эйлмора и придурковатого верзилы Мэнсона. И со дня, когда месяц с лишним назад в Госпитальном лагере едва не вспыхнул мятеж, Френсис Крозье не доверял второму лейтенанту Джорджу Генри Ходжсону, своему баковому старшине Рубену Мейлу и фор-марсовому старшине «Эребуса» Роберту Синклеру.

Открывавшийся из лагеря Спасения вид наводил уныние. Небо вот уже две недели затягивала плотная пелена низких облаков, и Крозье не мог воспользоваться секстантом. Снова начал дуть крепкий северо-западный ветер, и стало заметно холоднее, чем было два последних месяца. Пролив к югу от острова Кинг-Уильям по-прежнему представлял собой сплошную массу льда, но не ровного, пересеченного редкими торосными грядами, по какому они давным-давно совершали переход от «Террора» к лагерю, а изобилующего айсбергами и флобергами, часто искрещенного торосными грядами, с редкими полыньями, в которых десятью футами ниже поверхности льда чернела вода, но которые никуда не вели, и бесчисленными остроугольными сераками и ледяными валунами. Крозье не верил, что хоть один человек в лагере Спасения – в том числе и великан Мэнсон – готов двинуться в путь, пусть даже с единственной лодкой, через этот ледяной лес и эти цепи ледяных гор.

Грохот, резкий треск, скрежет и стоны льда, теперь не стихавшие ни днем ни ночью, оставались последней их надеждой. Лед содрогался в мучительных конвульсиях. Время от времени далеко от берега открывались крохотные каналы, иногда державшиеся часами. Потом они закрывались с оглушительным грохотом. Торосные гряды до тридцати футов высотой вырастали в считаные секунды, а через несколько часов рушились с такой же скоростью, с какой возникали новые. Айсберги раскалывались и рассыпались на куски под давлением льда, напирающего со всех сторон.

«Еще только 13 августа», – говорил себе Крозье. Но разумеется, поскольку лето уже близилось к концу, настало время думать не «еще только 13 августа», а «уже 13 августа». Зима была не за горами. «Эребус» и «Террор» застряли во льдах неподалеку от Кинг-Уильяма 15 сентября 1846 года и потом так уже и не сдвинулись с места.

«Еще только 13 августа», – повторял себе Крозье. Если только Небо ниспошлет маленькое чудо, у них еще осталось время, чтобы пересечь пролив под парусом или на веслах – возможно, перетаскивая лодки волоком на отдельных коротких участках пути, – преодолеть в общей сложности семьдесят пять миль, по его расчетам остававшиеся до устья реки, и там переоснастить потрепанные лодки для путешествия вверх по реке. Если повезет еще немного, сам залив за замерзшим проливом окажется свободным от льда на протяжении всех шестидесяти миль пути – из-за неизбежно сильного в летнюю пору течения Большой Рыбной, несущей свои сравнительно теплые воды на север. На самой же реке им ежедневно придется выкладываться на все сто в попытке опередить наступающую зиму, ценой невероятных усилий продвигаясь вверх по течению, – но все же такое путешествие возможно.

Теоретически.

Сегодня утром – в воскресенье, если Крозье не сбился со счета, – Гудсир производил последнюю ампутацию при помощи своего нового ассистента Томаса Хартнелла, а потом Крозье планировал собрать людей на своего рода богослужение.

Там он объявит, что Гудсир остается здесь с инвалидами и тяжелыми цинготными больными, и сообщит о своем намерении двинуться дальше с несколькими самыми здоровыми мужчинами и по меньшей мере с двумя лодками, вскроется лед или нет.