Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

– Он не был слишком взволнован? Или пьян? Может быть, его голос звучал как-то напряженно?

– Пьян? – повторил Макрис так возмущенно, словно Том упрекнул его во лжи. – Конечно нет. Если я чувствую, что пилот находится в одном из тех состояний, что вы сейчас перечислили, я, разумеется, не разрешу ему взлет.

– Разумеется. – Тому никогда не хватало терпения на этих чересчур обидчивых бюрократов, и он не стал тратить время и придумывать извинения; и плевать он хотел, если нанес Макрису страшное оскорбление. – Вы должны понимать, почему я об этом спрашиваю. Чтобы составить полный отчет о произошедшем, я обязан узнать все малейшие детали…

Макрис, словно вдруг устав от разговора, нагнулся, поднял с пола тонкий кейс и положил его на стол. Том еще говорил, а толстые большие пальцы уже расстегивали замки. Легкий щелчок – и крышка отскочила, закрыв от Тома лицо Макриса.

– У меня с собой план полета, мистер Хардвик. Я сделал для вас копию.

– Очень предусмотрительно с вашей стороны.

Макрис опустил крышку и передал Тому лист бумаги, покрытый нечитабельными греческими иероглифами. В некоторых колонках рукой Пола были написаны его личные данные, но адреса проживания на острове Том не увидел.

– Согласно сведениям, изложенным в плане полета, самолет «сессна» должен был пролететь над островом Эгнуса, а затем направиться на восток, в Турцию. Как только самолет пересекает воздушную границу Турции, над ним берут контроль Чешме или Измир.

– Так и было?

Макрис кивнул:

– Так и было. Пилот объявил, что выходит из нашего круга, и изменил радиочастоту. Начиная с этого момента, за мистера Уоллингера мы больше не отвечали.

– Вы знаете, где именно он жил на Хиосе?

Макрис бросил выразительный взгляд на план полета:

– Разве тут не указано?

Том повертел листок в руках, потом поднес поближе к глазам.

– Трудно сказать, – хмыкнул он.

Макрис скривил губы, как будто англичанин нанес ему еще одно жестокое оскорбление. Не понимает современный греческий язык, надо же! Он взял у Тома план полета, внимательно изучил его и признал, что адрес указан не был.

– Здесь значится только резиденция мистера Уоллингера в Анкаре, – констатировал он. Разумеется, это было совсем незначительное нарушение протокола, но Том подумал, что завтра первым же делом Макрис отловит в аэропорту подчиненного, отвечавшего за эту часть работы, и будет долго и нудно отчитывать его за упущение. – Но здесь есть номер телефона, – заметил он, как будто старался компенсировать конторскую ошибку.

– Номер телефона на Хиосе?

Макрису даже не нужно было проверять код города.

– Да.

Согласно предварительному отчету, который получила Амелия накануне похорон, Уоллингер использовал свою собственную летную книжку и летную лицензию, чтобы нанять в Турции «сессну», свой настоящий паспорт, чтобы попасть в Анкару, но никаких следов его передвижения по Хиосу обнаружено не было. Во время пребывания на острове его мобильный был в основном выключен; никакой активности по кредитным картам Уоллингера тоже не выявлено – ни по личной, ни по одной из четырех, зарегистрированных МИ-6 на другие легенды. Он умудрился провести неделю на Хиосе невидимым, будто привидение. Том заключил, что Уоллингер был с женщиной, и старался скрыть, где он находится, и от Джозефин, и от Амелии. В то же время тщательность, с которой он все это проделал, позволяла предположить, что Пол мог и встречаться здесь с кем-то из контактеров.

– Номер не кажется вам знакомым?

– Знакомым? Мне? – довольно надменно переспросил Макрис. – Нет.

– Не известно ли вам ничего по поводу того, что мистер Уоллингер делал на острове? Зачем он сюда приезжал? Может быть, до вас дошли какие-нибудь слухи, или вы прочитали что-то в газетах?