Холоднее войны - Чарльз Камминг (2016)

Том представил себе пустой офис, слегка разрумянившееся лицо Марианны, крики чаек за окном. «Вербовка агента – это, по сути, акт соблазнения».

– Думаю, еще очень нескоро, – ответил он, стараясь, чтобы это не прозвучало слишком холодно. – Если только выберусь в Грецию в отпуск.

– Ну… было бы так прекрасно встретиться с тобой снова. Давай… давай не терять друг друга из вида. Оставаться на связи.

– Конечно. Давай.

Том повесил трубку, вытащил из телефона карточку и закурил наконец долгожданную сигарету. Затем не спеша направился в сторону своего отеля. Возле чистенького и ухоженного городского парка он заметил еще одну телефонную будку, подождал минуты две, пока сириец в спортивном костюме закончит разговор, вошел и набрал афинский номер.

Адам Хэйдок был на месте.

– У меня есть для вас пара заданий.

– Слушаю вас, сэр.

На другой стороне улицы двое полицейских лениво проверяли права у водителей. Автомобили и мопеды они останавливали без всякой логики – так, кто больше понравится. Турция. Совсем не полицейское государство.

– Вы должны будете полететь на Хиос с командой наших технарей. А это означает, что вам нужно получить разрешение и доступ из Лондона.

– От Амелии? – спросил Адам.

– От шефа, – поправил Том.

Глава 17

Том проснулся еще до рассвета, в спальном вагоне турецкого поезда, с нестерпимой головной болью и практически последней степенью обезвоживания. Последствия бутылки Мacallan, которую они славно распили на троих с двумя турецкими бизнесменами, которые направлялись в Болгарию на трехдневную конференцию по бытовой технике. Выпив две таблетки ибупрофена и пол-литра воды, он бездумно таращился в поцарапанное окно купе – оно было рассчитано на четырех пассажиров – и отхлебывал неприятно сладкий растворимый Nescafe под мощный храп усатого вдовца, что занимал нижнюю полку.

Поезд добрался до вокзала Хайдарпаша вскоре после шести. Том застегнул сумку, попрощался с попутчиками и пересел на паром, который должен был доставить его через Босфор прямо в Каракой. В иных обстоятельствах он, наверное, ощутил бы традиционное романтическое волнение, как любой другой путешественник с Запада, пересекающий морскую гладь, чтобы добраться до одного из самых прекрасных городов мира. Но Том был расстроен и разбит, его мучило похмелье, он страшно устал, и поэтому Стамбул представлялся ему очередной точкой на карте, возможной подсказкой в квесте «разгадай загадку гибели Пола Уоллингера». С таким же успехом он мог бы направляться сейчас в Брюссель, Фритаун или Прагу. Снова бесконечные встречи в консульстве. Снова длинные телефонные разговоры с Лондоном. Много часов ему придется потратить на то, чтобы разыскать дом Уоллингера в Еникёй. Вся жизнь – в помещениях. Судя по прошлому опыту – а он у Тома был богатый, – у него не будет шанса отдохнуть, расслабиться, побродить по городу, посетить дворец Топкапы, например, или нанять лодку и пройти вдоль берегов Черного моря. Он вспомнил, как они ездили в Стамбул с Клэр. Тому был двадцать один год, и Клэр от него просто не отлипала – это было их первое лето в качестве «парочки». Пять дней они прожили в дешевом хостеле в Султанахмете, питаясь только рагу из нута и запивая его крепким турецким ракы. А несколько месяцев спустя, в вечер своего двадцать первого дня рождения, ему напомнила о себе Секретная разведывательная служба. Это было все равно что вспоминать канувшие в Лету времена. Тот двадцатилетний мальчик теперь был для него незнакомцем; Клэр гуляла по улицам Стамбула совершенно с другим человеком.