Лучший мир - Маркус Сэйки (2016)

Купер выпрямил спину, ощущая щекотку в мозгу, предвещавшую, что его дар близок к обнаружению закономерности.

– Подробнее, – попросил он.

Глава 26

В прошлый раз Купер был в Новой Земле Обетованной в разгар лета, но и тогда вечера стояли прохладные. А теперь ближе к полуночи в конце ноября температура была около минус семи градусов Цельсия. Даже в толпе ветер, задувавший со взлетно-посадочных полос, пробирал его до костей сквозь купленную кожаную куртку, и ему приходилось притопывать ногами и согревать пальцы дыханием.

«Напрасно ты улизнул от охраны. Они бы смогли достать тебе одежду потеплее».

Поступок он совершил не самый дипломатический – вылез из окна своего кабинета на втором этаже и остановил электротакси. Но в аэропорту он был не в качестве посла.

Взревев напоследок, «Боинг-737» остановился на взлетно-посадочной полосе. Когда заглохли двигатели, наземная команда подкатила трап к борту самолета. Вокруг Купера, с трудом сдерживая нетерпение, зашевелилась толпа.

– Вы можете себе такое представить?

Мужчине с худым морщинистым лицом, который задал этот вопрос, было лет пятьдесят пять. Никто в Вайоминге не страдал от водного ожирения, но тут дело было не только в этом. У него был вид человека, который долгое время засыпал и просыпался несчастным.

– Сын или дочь? – спросил Купер.

– Сын, – ответил мужчина. – Питер. Ему сейчас должно быть пятнадцать.

Чем больше Купер приглядывался, тем яснее осознавал, что неверно определил возраст этого человека. Биологически ему, наверное, всего лет сорок. Догадаться, почему у него такой изнуренный вид, было нетрудно. Тест Трефферта – Дауна, по которому выявлялись анормальные, дети проходили в возрасте восьми лет. Мужчина не видел сына семь лет.

– Мы никогда не сдавались. Каждый его день рождения мы пекли пирог, пытались петь. В прошлом году моя Глория умерла, – тихо рассказывал он. – Верить после этого стало труднее.

«Верить стало труднее. Правдивее слов еще никто не говорил».

Семь лет назад Купер получил повышение – должность агента в Службе справедливости. Он тогда искренне был готов выслеживать анормальных, которых называл ему начальник Дрю Питерс. Хотя он никогда не имел никаких связей с академиями (ни в одной не бывал до прошлого года), нужно было прибегнуть к самому изощренному самообману, чтобы считать, будто его работа не приводит к отправке туда детей.

Кто знает, может быть, он сыграл свою роль в похищении сына этого человека.

Эта мысль больно ужалила Купера. На мгновение все его защитные рефлексы отключились, и он в полной мере осознал груз ответственности, который лежал на нем. Хотя он каждый день пытался поступать правильно, работал, чтобы сделать мир для своих детей лучше, но при этом совершал непростительные ошибки, причинял людям невообразимую муку. И несмотря на все его усилия, мир с каждым днем становился все сложнее, а решение проблемы – более призрачным, и верить становилось все труднее.

С глухим металлическим звуком открылась дверь «боинга». Разговоры в толпе смолкли, были слышны только стихающий визг двигателей и вой ветра.

На трапе появилась фигура. Шеннон была в той же черной одежде, в которой ее показали в новостях. Она держала на руках маленькую девочку. Даже на расстоянии Купер заметил: что-то в Шеннон изменилось. Он понял это, когда увидел лицо девочки.

Хотя верить и становилось труднее, но Шеннон нашла способ.

*

Воцарился радостный хаос. Куперу было отчаянно нужно поговорить с Шеннон, но он терпеливо ждал. Дети ручейком вытекали из самолета. Сначала самые маленькие. Реагировали они все одинаково: замирали в дверях лайнера, смотрели, надеялись, напрягались. Некоторые из них находили глазами родителей в толпе и бегом пускались по трапу в их объятия. Отцы и матери не скрывали слез, прижимали украденных у них детей к груди, клялись никогда с ними не расставаться.