— Отказался лезть в зону, — махнул рукой Канадец. — Лучше, говорит, я буду глину добывать в карьере, чем рисковать своей задницей в этой аномалии. В Гранд-Каньоне есть глиняный карьер, туда и гоняют тех, кто не хочет копаться в «заповеднике». А я не хочу кайлом махать и вечно как чушка ходить! Лучше с оружием в руках сдохнуть, чем так!

— Ты знаешь Синяка? — Канадец почему-то был насторожен.

— Нет. Но я много о нем слышал, — мне ни к чему скрывать такую информацию от людей, с которыми придется заходить в «заповедник». — Расслабься, Канадец. Я всегда работал в одиночку. Друзей у меня нет, а клиенты еще не знают, что я попал на каторгу. Может, кто-то и подсуетится. Получится — сразу же спрыгну.

— Нелегко будет, — Канадец расслабленно опустил плечи. — Бегунков быстро угомоняют морфы или рейнджеры. Кому повезет больше…

Джок насторожился и вдруг сиганул к окну. Пододвинул лавку и встал на нее. Уцепившись руками за решетку, подтянулся и на удивление долго висел в таком положении. Потом спрыгнул.

— Что там? — спросил Канадец, подняв голову. — Бенни Артишок вернулся из зоны?

— Точно, — негр спрыгнул с лавки, и я удивился, как перекосилось его лицо. — Кажется, у ребят проблемы. Автобус похож на открытую консервную банку. Словно какая-то огромная тварь прыгнула на крышу и вскрыла ее. Жуть, такого я еще не видел.

— Ладно, за обедом узнаем, что случилось, — пересилив себя, тихо проговорил Канадец.

С Бенни по кличке Артишок Канадцу удалось встретиться только на вечерней прогулке по огороженному колючей проволокой периметру. Его, наверное, долго трясли в корпусе администрации, пытаясь понять, что произошло в «заповеднике». Оставшиеся в живых каторжане были надежно изолированы от любопытных глаз для дачи показаний. Вояки благополучно смылись в свой гарнизон. Директору Галантини пришлось довольствоваться рассказами тех охранников, которые сопровождали работников в поездке.

Артишок появился один, без своих товарищей. Кто-то сунул ему сигарету, дал прикурить, и через минуту возле него образовалась небольшая группа. Уголовная верхушка сгорала от нетерпения выяснить все перипетии выезда.

Я сидел на скамейке рядом с Джоком и не пытался даже подслушать, что говорил Бенни. Губастый сразу предупредил, что не стоит кучковаться всей толпой в одном месте во избежание проблем. С вышки запросто могли дать очередь из пулемета, опасаясь, что заключенные могут толпой ломануться на выход. Пришлось сидеть ровно и лениво переговариваться со своими соседями. Но со своего места я хорошо разглядел Бенни. Обычный мужик, лет сорок на вид, учитывая бурную жизнь, которую он вел до тюрьмы. Наркотики, бухло, посаженная печень, дважды зашивали шкуру после удара заточкой. Лицо широкоскулое, загорелое. Тонкие линии бровей, приплюснутый нос. Торс у Бенни неплохо развит, хоть и не качок. Взгляд неподвижный, тяжелый.

Я особо не переживал, о чем там говорил Артишок. Канадец все равно расскажет в камере. Меня больше всего заинтересовал Синяк. Я его, по-видимому, тоже. Слухи по тюрьме разносятся моментально, и о том, что сегодня «адская Мэри» привезла русского, он должен был знать.

— Здорово, земеля! — Синяк вынырнули из толпы гуляющих и подгреб ко мне со светящейся улыбкой во все тридцать два зуба. Удивительно, как он не потерял их в череде жизненных коллизий. Протянул мне руку, покрытую до запястья татуировками. Невысокий, худой, губы тонкие, портящие имидж веселого разбитного парня. Когда не улыбается, тогда кажется, что на тебя смотрит змея. — Кто таков? Откуда родом? Назовись!

— Черный Археолог, — пожал я руку Синяка и кивнул Джоку. Парень понял правильно и быстро испарился. — Зовут Александром. Можешь — Алексом. Не обижусь. Сам из Новоархангельска.

— Археолог? — Синяк сел рядом, факирским движением рук вытащил откуда-то сигарету и прикурил, пряча ее в кулаке. Странная привычка. На площадке, вроде, не запрещают курить. — Не слышал. За что чалишься?