Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

– Внук Пита Спенсера, верно? – начала она. – Кажется, Роберт, или Райан, или Ричард… что-то вроде того.

Ни одна из них не поинтересовалась, зачем мне это. Поблагодарив, я направилась к крылу, где жил Генри, но потом свернула в отделение для престарелых. Пол здесь был застелен липким линолеумом, воздух пах хлоркой. Дойдя до еще одной регистрационной стойки, я, имитируя иностранный акцент, заявила, будто мистер Спенсер – мой дядя. Медсестра, не спросив документы, указала на палату номер 23. Я мысленно сделала себе пометку: впоследствии подать жалобу руководству на то, что персонал пренебрегает мерами безопасности.

Пару минут спустя я уже склонилась над хрупким старцем, слишком больным и слабым для самозащиты. Чтобы освободить его из тюрьмы немощного тела, понадобилось бы лишь крепко прижать к его лицу подушку и подержать некоторое время. Может быть, он и не был потенциальным самоубийцей, но я дала бы ему то же милосердие, что и своим кандидатам.

Окинула взглядом скудно обставленную комнату, порылась в одежде в гардеробе и остановилась на строгом костюме. Предположила, что этот костюм снова наденут на старика лишь тогда, когда будут класть в гроб. На полках фотографии – детей и внуков, насколько я могла догадаться. Потом я увидела свадебное фото Райана, рядом с которым стояла Шарлотта в белом кружевном платье без плеч; сейчас оно уже выглядело немодным. Взяла фото, чтобы как следует рассмотреть ее – в первый раз. Шарлотта была привлекательнее, чем можно было предположить по ее голосу, стройнее и выше, чем я. Даже если бы она не шагнула с обрыва, их брак не продлился бы долго. Шарлотта настолько не подходила ему, что не осталась бы надолго.

Я гадала: если б Райан мог заглянуть тогда в будущее, женился бы он на ней, зная, как она поступит с ним? Я знала, что все равно вышла бы замуж за Тони, несмотря на все последующее.

Наша свадьба была скромной – мы венчались в деревенской церкви Уидона, вблизи от того места, где вырос Тони. Мы были молоды, нам обоим чуть перевалило за двадцать, но я никогда и ни в чем за свою жизнь не была настолько уверена, как в том, что я поступаю правильно.

Цель свадьбы – это не только взятие на себя обязательств друг перед другом, она также объединяет две семьи. Вот только эту часть сделки я не могла выполнить. Распорядителям пришлось направить гостей Тони на обе стороны нефа[17], чтобы жениховская сторона не перевешивала невестину. Его мать пыталась исполнить роль моей мамочки, помогая мне приготовиться к церемонии утром перед свадьбой. И когда его отец под руку вел меня к алтарю, до меня дошло, насколько я одинока.

В тот день мне полагалось улыбаться во весь рот, но я хотела лишь, чтобы он поскорее закончился. Это было постоянное напоминание о том, что у меня нет никого, кроме новоиспеченного мужа. На банкете, когда дальние родственники Тони спрашивали меня, где мои родители, я отвечала им, что мама и папа умерли. Я была вынуждена объяснять одно и то же всем, от владелицы салона свадебных платьев до флориста, водителя и управляющего рестораном, который распределял места между гостями.

У меня не было ни одного родственника, чтобы вписать его в эти планы, а свадебными подружками были девушки с работы – я едва была знакома с ними, но им было неловко отказаться, когда я попросила об услуге. Все, что касалось свадьбы, было сплошным эрзацем. Чтобы ощутить присутствие рядом своих родителей, я смогла лишь надеть обручальное кольцо матери и подарить Тони часы отца. Едва не расплакалась, когда он принял их. Я не сказала ему, что на самом деле купила их в антикварном магазине в ближайшей деревне Олни. Хотела ощутить ностальгию, пусть даже не свою, чужую.

На прикроватном столике деда Райана лежали серебряные часы с откинутой крышкой. На обратной стороне была выгравирована надпись: «Сыну в день свадьбы».