Добрая самаритянка - Джон Маррс (2021)

«Дело». Менее чем за час Шарлотта превратилась из моей жены и матери моего нерожденного ребенка в «дело».

Боль от потери Шарлотты затмевала все. Она была слишком сильна, чтобы я мог воспринять ее разом. Остаток вечера и ночи мы четверо пытались осознать, что никогда не увидим Шарлотту снова, – и потеря ребенка была глухим болезненным фоном этого осознания.

Два других полицейских офицера прибыли на следующий день, чтобы расспросить о Шарлотте. Детектив О’Коннор был коренастым мужчиной лет сорока с лишним с красными прожилками на носу и щеках; ему явно было неловко в обществе скорбящих людей. Я бы тоже предпочел, чтобы его тут не было. Детектив Кармайкл была значительно моложе, с рыжими волосами, собранными в тугой пучок; она сочувственно улыбалась нам. Я подумал, что в сценарии допроса она играет роль доброго копа.

Они предположили, что мне лучше не ездить на опознание тела Шарлотты, учитывая то, с какой высоты она упала и в каком положении приземлилась. Получается, головой вниз. Ее подняли вертолетом обратно на вершину обрыва, но понятно было, что она давно мертва. Я испытал облегчение от того, что мне не придется видеть ее в таком состоянии, хотя и чувствовал себя эгоистом.

– Вы еще не знаете, почему моя жена мертва? – спросил я.

– Не знаем точных обстоятельств того, что случилось вчера, – сказала детектив Кармайкл. – Пока работаем с показаниями свидетелей.

– Кто был человек, похитивший ее?

Детектив О’Коннор беспокойно заерзал в кресле.

– На это мы тоже не сможем ответить, пока его тело не будет найдено в море или выброшено на берег. Надеемся вскоре найти его.

– Значит, мужчина?

– Предполагаем.

– Какая-то бессмыслица, – продолжил я. – Зачем ему похищать Шарлотту и везти ее так далеко, чтобы убить? Это, конечно же, должен быть кто-то, кого мы знаем, иначе она никогда не позволила бы ему сесть в ее машину. И почему квартира не рассматривается как место преступления? Разве вы не собираетесь искать улики?

Мама крепко сжала мой локоть. Джонни, будучи на два года младше меня – ему только-только исполнилось двадцать девять, – тем не менее всегда был самым прагматичным из нас. И сейчас у него был такой вид, будто он хотел, чтобы я угадал его мысли. О’Коннор посмотрел на них всех, потом на меня, но не сказал ни слова.

– Я что-то упускаю? – спросил я.

– Вам нелегко будет слышать это, Райан, но, судя по предварительным результатам следствия, Шарлотта по своей воле принимала участие в том, что случилось вчера.

– Не говорите глупостей, – отозвался я. – Конечно же, она не могла по своей воле. Ее привели туда силой, или же этот человек заманил ее под каким-то предлогом…

Кармайкл прервала меня:

– Райан, два разных свидетеля видели, как эти двое вместе шли к краю обрыва. Ни Шарлотта, ни мужчина не выглядели встревоженными. Каждый держал возле уха мобильный телефон, когда они переступили через ограждение, а потом шагнули с обрыва. К несчастью, камеры наблюдения на парковке не работали. Поэтому мы пока не можем ничем подтвердить показания.

– Значит, свидетели ошибаются, – твердо возразил я. – Должен признать, Шарлотта в последнее время была слегка подавлена, но ей уже становилось лучше, она не стала бы убивать себя. Мы так старались обзавестись ребенком, и нам оставалось всего два месяца до срока. Она не стала бы лишать жизни ни себя, ни нашего ребенка. Не было на это причин.

– Они шли, держась за руки, – негромко сообщила Кармайкл.

– Что?

– Свидетели говорят, что Шарлотта и мужчина держались за руки, когда прыгнули с обрыва.

Мой мир резко остановил вращение. Я открыл рот, чтобы заспорить, но, судя по выражению лиц всех остальных, они поверили. Я не успел поднять руку к глазам достаточно быстро, чтобы скрыть слезы. Отец привлек меня к себе, и я почувствовал, что он тоже пытается удержаться от рыданий.