День Праха - Жан-Кристоф Гранже (2020)

Ну вот, снова этот ее насмешливый тон, на грани провокации. Разговоры с ней грели ему сердце, и в то же время внутри разверзалась какая-то пустота.

— Ну, по крайней мере, мы будем знать, что они там находятся, и сможем сделать обыск.

— Я смотрю, у вас это входит в привычку.

— Ивана, разыщи мне эту фреску. И как можно скорей. Ты поможешь нам сэкономить драгоценное время.

Она уже собралась отключиться, как он торопливо добавил:

— Ивана!

— Что?

— Только будь осторожна. Мы понятия не имеем, во что вляпались.

Ивана было хихикнула, но смех тут же застрял у нее в горле.

— Кому вы это говорите!

29

— Эй, проснись!

Марсель по своей привычке курил «травку», разлегшись на скамье возле обеденного стола, да так и заснул с косячком в зубах. А в ночи, как всегда, гремело фламенко, разве что теперь в музыке звучала трагическая нотка — дань сочувствия плененным собратьям.

Ивана стала трясти его за плечи. Никакой реакции. Косячок слабо тлел у него в зубах, словно ночник у постели.

— Да проснись же ты!

Она говорила почти шепотом, при этом злобно дергая его за рукав. От Марселя несло винным перегаром. Она не могла понять, где он раздобыл выпивку, — как ни парадоксально, сезонникам запрещалось употреблять и вино, и прочие алкогольные напитки.

— Марсель, мать твою!

Наконец малый соизволил открыть один глаз.

— Хочешь затянуться? — спросил он, протянув ей свой окурок.

— Мне нужна твоя помощь.

— Да пошла ты…

Ивана порылась в карманах и сунула в руку Марселя стоевровую купюру — она предусмотрительно оставила при себе немного наличных, которые носила под стельками ботинок.

Прикосновение денег к ладони привело в себя осоловевшего сезонника.

— Ну что там у тебя? — спросил он, поднявшись. Ивана присела рядом с ним на скамью и коротко изложила свой план: разыскать ночью обломки свода часовни и сфотографировать их.

Марсель сидел, понурив голову и снова затягиваясь сигаретой; он не отвечал, а может, даже и не слушал ее. Однако в конце концов спросил:

— Что это на тебя нашло — возиться с ихним мусором?

— Это мое дело.

— А ты точно журналистка?

— Ты хочешь мне помочь или нет?

Марсель уже прикарманил деньги, но тут же снова уронил голову на грудь.

— У тебя есть… только одно… решение… — невнятно пробормотал он, совсем одурманенный своим куревом.

— Ты можешь говорить побыстрее?

— Я хочу сказать… есть одно местечко… куда они могли сунуть обломки…

— Куда же?

— Зовется Хранилище. Несколько сараев… там они держат всякое барахло.

— Где это?

— Н-ну… с километр отсюда… только надо пройти внутрь Обители… в Диоцез…

— И что?..

— А то… не желаю, чтоб меня там… замели…

— Пошли!

Но Марсель уже совсем обмяк. Ивана схватила его за шиворот и силой поставила на ноги.

— Еще сто евро, когда найдем обломки!

Сезонник надвинул козырек на глаза (вероятно, он был плешив, потому что вечером, после работы, тут же менял соломенную шляпу на бейсболку) и, шатаясь, побрел в сторону Обители. Ивану передернуло при мысли о том, что она вынуждена проникнуть в Диоцез с таким спутником.

Им пришлось затаиться в леске, чтобы обмануть бдительность охраны, а затем пролезть в дыру изгороди, чтобы попасть внутрь, на главную дорогу Обители.

— Ты думаешь, мы сможем пройти?

— Ну, тут же не ГУЛАГ. В худшем случае нас оттуда погонят. Ничего, как-нибудь выживем. Сбор винограда почти закончен.